– И он туда же! Да сожрут черви этих воров, не гнушающихся чужими находками! Ведь это моя фраза! Иллиада скорби! Вспомни-ка, Гай Марий, как я употребил это выражение в письме, которое отправил тебе в Галлию, много лет тому назад! Как я потом страдал, узнав, что его стащил у меня Скавр! И что же теперь? Фраза у всех на языке, и приписывают ее именно Скавру!
– Тасе! – прикрикнул на него Марий, не желая упустить ни слова из речи Марка Антония.
– … еще более скорбную из-за невиданных упущений в управлении! Теперь мы наконец-то знаем имя основного провалившегося администратора, не так ли? – Шустрые красные глазки уперлись в одну из наиболее безразличных физиономий во втором ряду жюри. – Не припоминаете? Ну, так я освежу вам память! Молодые братья Лукуллы разоблачили его, лишили гражданства и отправили в изгнание. Я имею в виду, конечно же авгура Гая Сервилия.
На Сицилии уже четыре года кряду не собирали урожая, когда туда прибыл досточтимый консул Маний Аквилий. Позвольте напомнить вам, что на Сицилии выращивается половина употребляемого нами хлеба.
Сулла привстал с места, кивнул Марию, а потом перенес внимание на по-прежнему кипящего Рутилия Руфа.
– Ну, как тебе процесс?
– О судьбе Мания Аквилия ничего нельзя сказать определенно. Присяжным хочется найти лазейку и все же осудить его, поэтому, полагаю, они своего добьются. Это преподаст славный урок любому ротозею, который рискнет оказать поддержку Гаю Марию.
– Тасе! – опять шикнул на него Марий.
Рутилий Руф отошел от него, чтобы не мешать, и потянул за собой Суллу.
– Ты сам тоже не столь рьяно, как прежде, поддерживаешь теперь Гая Мария, не правда ли, Луций Корнелий?
– Мне надо думать о карьере, Публий Рутилий, и я сомневаюсь, что ей пойдет на пользу, если я буду поддерживать Гая Мария.
Рутилий Руф согласно кивнул.
– Да, это вполне понятно. Но, друг мой, он не заслуживает такого к себе отношения! Напротив, он заслуживает, чтобы все, кто его знает, подперли его плечами.
Что он несет? Суллу передернуло, но он постарался не показывать, как больно ему слышать это.
– Тебе хорошо говорить! Ты – консулар, ты познал величие. А я еще нет! Можешь называть меня предателем, если тебе больше нравится, но я клянусь тебе, Публий Рутилий, что тоже покрою себя славой! И да помогут боги тем, кто встанет мне поперек дороги!
– В том числе Гаю Марию.
– В том числе и ему.
Рутилий Руф больше ничего не сказал, а только удрученно покачал головой. Сулла тоже немного помолчал, а потом произнес:
– Я слышал, что кельтиберы замахиваются на большее, чем может выдержать наш губернатор в Ближней Испании. Долабелла в Дальней Испании так завяз с лузитанами, что не может выступить ему на помощь. Видимо, Титу Дидию придется в его консульский срок отправиться в Ближнюю Испанию.
– А жаль, – откликнулся Рутилий Руф. – Мне нравится стиль Тита Дидия, пусть он и Новый человек. Разумные законы – это то, чего мы все дожидались, тем более что их предлагает консул.
– Значит, по-твоему, наш любимый старший консул Метелл Непос не совсем удачно разрабатывал законы? – с улыбкой спросил Сулла.
– Здесь я с тобой одного мнения, Луций Корнелий. Чем был озабочен Цецилий Метелл, занимаясь совершенствованием государственного механизма, если не собственным положением? Зато два скромных закона Тита Дидия важны и благотворны. Теперь отпадает необходимость проталкивать законопроекты через собрания, раз между обнародованием и ратификацией должно истечь три полных рыночных дня. Пропала и нужда сводить вместе совершенно несвязанные материи, отчего закон терял всякую ясность. Даже если в текущем году в сенате и комициях больше не произойдет ничего стоящего, мы хотя бы можем довольствоваться законами Тита Дидия, – с удовлетворением заключил Рутилий Руф.
Однако Суллу законы Тита Дидия не интересовали.
– Ты совершенно прав, Рутилий Руф, но я толкую не об этом. Если Тит Дидий отправится в Ближнюю Испанию разбираться с кельтиберами, то я присоединюсь к нему в качестве старшего легата. Я уже переговорил с ним об этом, и он отнесся к этому предложению более чем одобрительно. Война обещает быть длительной и непростой, так что от нее есть основания ожидать и трофеев, и укрепления собственной репутации. Кто знает, вдруг мне отдадут под командование целую армию?
– Ты уже завоевал репутацию полководца, Луций Корнелий.
– Но одно дело – тогда, другое – теперь! – нетерпеливо воскликнул Сулла. – Они все забыли, эти обладающие правом голоса болваны, у которых денег больше, чем здравого смысла! Пойми, что происходит: Катул Цезарь предпочел бы, чтобы я подох, только бы не открывал рта и не заговаривал о неповиновении; Скавр карает меня вообще непонятно за что! – Он осклабился. – Я бы на месте этой парочки поостерегся! Если наступит день, когда я решу, что они навеки разлучили меня с креслом из слоновой кости, я заставлю их пожалеть, что они родились на свет!
«И я склонен ему верить, – пронеслось в голове у Рутилия Руфа, по всему телу которого пробежал холодок. – О, этот человек опасен! Лучше бы ему убраться куда подальше».
– Что ж, отправляйся в Испанию с Дидием, – произнес он вслух. – Ты прав, лучшей дороги к креслу претора не сыскать. Начать с начала, приобрести новую репутацию… Жаль только, что ты не можешь участвовать в выборах на должность курульного эдила. Ты так блестяще работаешь на публику, что в Играх тебе не было бы равных. После этого ты бы прошел в преторы как по маслу.
– На должность курульного эдила у меня нет денег.
– Тебе помог бы Гай Марий.
– Я не стану его просить. По крайней мере, так я смогу сказать, что все, что имею, заработал сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163