Засунув руку почти на дно сумки, он вытащил два пистолета, верно послужившие ему двадцать лет. Капсюльные. Для них он мог сам приготовлять порох и отливать пули. Вычистив, он завернул их в промасленную тряпку и уложил на дно сумки. Только тогда он взял Библию.Переплет гибкий, как шелк, тонкие страницы с золотым обрезом, явно часто перелистывавшиеся. Размешав огонь, он открыл ее на Книге Пророка Аввакума и глубоким звучным голосом прочел три стиха;"Доколе, Господи, я буду взывать — и Ты не слышишь, буду вопиять к тебе о насилии — и Ты не спасаешь. Для чего даешь мне видеть злодейство и смотреть на бедствия? Грабительство и насилие предо мною, и восстает вражда и поднимается раздор. От этого закон потерял силу, и суда правильного нет: так как нечестивый одолевает праведного, то и суд происходит превратный». — И как твой Бог отвечает, Йон Шэнноу? — спросил Шэр-ран.— Как в его воле, — ответил Шэнноу. — Откуда тебе известно мое имя?Хозяин пещеры подковылял к костру. Его могучие плечи горбились под тяжестью огромной головы. Он тяжело опустился на пол, и Шэнноу заметил, что он дышит судорожно и прерывисто. Из уха появилась струйка крови, впитываясь в темные пряди гривы.— Ты ранен? — спросил Шэнноу.— Нет. Просто Перемена, и все. Ты поел?— Да, Сушеные плоды, засахаренные в меду. Удивительно вкусно.— Съешь их все. Они мне больше не по нутру. Как твоя рана?— Подживает, как ты и обещал. Мне кажется, тебя терзает боль, Шэр-ран? Могу я чем-нибудь помочь?— Ничем. Разве что подаришь мне свое общество?— С радостью. Давно я уже не сидел у огня в тепле и покое. Так скажи, откуда ты меня знаешь?— Не тебя, а о тебе, Шэнноу. Черная Госпожа рассказывала о тебе — о твоих подвигах и схватках с исчадиями Ада. Ты сильный человек и, я думаю, надежный друг.— Кто она — эта Черная Госпожа? — спросил Шэнноу, чтобы избежать дальнейших похвал.— Она — та, кто она есть. Смуглая и красивая. Она помогает деенкам — моему народу, и волчецам. Медведи ее к себе не допускают, потому что в них ничего человеческого уже не осталось. Они звери — и ныне и вовеки. Я устал, Шэнноу. Я отдохну… посплю. — Он лег на живот, поддерживая голову когтистыми руками. Его золотисто-карие глаза закрылись… и снова открылись, — Если… когда… ты перестанешь меня понимать, оседлай своего коня и уезжай. Ты понял?— Нет, — ответил Шэнноу.— Еще поймешь, — сказал Шэр-ран.Шэнноу съел несколько засахаренных плодов и вновь открыл Библию. Аввакум уже давно стал его любимейшим пророком. Короткими, горько-сладкими были его слова, но в них звучали сомнения и страхи, переполнявшие сердце Шэнноу, и, служа им отражением, они их успокаивали.Три дня Шэнноу провел с Шэр-раном, но хотя они часто разговаривали, Взыскующий Иерусалима почти ничего не узнал о деенках. Из немногих слов хозяина пещеры он получил лишь смутное представление о крае, где люди понемногу превращались в зверей. Были люди Льва, Волка, и Медведя. Медведи перестали быть людьми, их культура сгинула. Волчецы вымирали. Оставались только люди Льва. Шэр-ран говорил о красоте жизни, о ее муках и радостях, и Шэнноу мало-помалу понял, что хозяин пещеры умирает.Про это они не упоминали, но день за днем тело Шэр-рана изменялось, росло, искажалось, и он утратил способность стоять прямо. Кровь обильно текла из обоих ушей, а его речь стала совсем невнятной. Ночью он рычал во сне.На четвертое утро Шэнноу разбудило ржание жеребца, полное ужаса. Он вскочил с постели, хватая пистолет. Перед конем к полу припал Шэр-ран, покачивая огромной головой.— Что случилось? — крикнул Шэнноу. Шэр-ран обернулся… и Шэнноу встретил взгляд золотисто-карих глаз огромного льва. Лев прыгнул на него, но Шэнноу упал, сильно ударившись об пол. Боль пронзила его тело, но он увернулся от атакующего льва, чей рев заполнил пещеру.— Шэр-ран! — во всю мочь закричал Шэнноу. Лев повернул голову, и на мгновение Шэнноу уловил свет разума в его глазах… но он тут же угас. Зверь снова прыгнул. Рявканье пистолета эхом отдалось под сводами пещеры.Зверь, который был Шэр-раном, рухнул и перекатился на бок, пристально глядя в глаза Шэнноу. Иерусалимец шагнул к нему, опустился на колени и положил руку на черную гриву.— Прости! — сказал он.Золотисто-карие глаза закрылись, дыхание оборвалось. Шэнноу убрал пистолет и взял Библию.— Ты спас мне жизнь, Шэр-ран, а я отнял твою. Это несправедливо, но у меня не оставалось выбора. Я не знаю, как молиться за тебя, потому что не знаю, был ли ты человек или зверь. Но ты был добр ко мне, и я молю Всевышнего принять твою душу.Он открыл Библию и, положив левую руку на тело Шэр-рана, прочел:"Господня — земля и что наполняет ее, вселенная и все живущее в ней; ибо Он основал ее на морях и на реках утвердил ее. Кто взойдет на гору Господню, или кто станет на святом месте его? Тот, у кого руки неповинны и сердце чисто, кто не клялся душою своею напрасно и не божился ложно».Он подошел к дрожащему жеребцу и оседлал его. Потом уложил в сумку оставшиеся съестные припасы, сел в седло и выехал из пещеры.Позади него огонь костра замерцал и погас. 2 Город Эд. 9564 год до Р.Х.Храм все еще чаровал красотой стройных белых шпилей и золотых куполов, но дворы его, прежде исполненные безмятежного покоя, теперь заполняли толпы людей, завывающих в жажде кровавого жертвоприношения. Белый шатер у входа в Священный Круг был убран, а на его месте стояла статуя царя, исполненная величия и мощи, с простертыми ввысь руками.Нои-Хазизатра стоял в толпе, и его била дрожь. Трижды его посещало видение, и трижды он старался забыть о нем.— Я не могу, Господи! — шептал он. — У меня нет на это сил.Когда вывели жертву, он отвернулся и начал пробираться между толпящимися зрителями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13