А Петькину физиономию, если хочешь, – так читай да перелистывай. Чуб Петька сознательно свесил на глаза и руки засунул в карманы брюк почти до колен. А кулаки как сжал у реки, так и на чуточку не разомкнул, отдохнуть не дал.Поляна за рекой была постоянным местом сбора. И еще не было дня, чтобы кто-нибудь опоздал больше чем ну минут на пятнадцать – двадцать. Откуда их угадаешь, эти двадцать минут?Мишка же в последние дни что-то слишком зачастил к Владьке. Сегодняшняя встреча и должна была разъяснить вопрос, что за тип Владька – стоящий или нет. Именинник отделывается царапиной Шагах в двадцати от тропинки паслась на длинной веревке коза. А рядом с козой торчала из травы лопоухая голова Кольки тетки Татьянина.– Эй, голая команда! – окликнул Петька, не давая себе труда взглянуть на такое мизерное явление, как Колька тетки Татьянин.Колька вскочил и в мгновение ока предстал на дорожке пред властным Петькиным взором, как лист перед травой.– Мишка проходил туда? – кивнул Петька в сторону сопляковской усадьбы.– Тама, – отрапортовал Колька. Огромные глаза его сияли готовностью куда угодно побежать и что угодно сделать.– Та-ак… – процедил Петька. А Никита, подумав секунду, велел:– Жми на всех парусах. Скажешь: граф Монте-Кристо сейчас будут. Понял? Больше ничего. Граф Монте-Кристо.– Понял… – не очень уверенно заявил Колька. Но так как переспрашивать не следовало, он развернулся и полным ходом устремился к дому Егоровых.Колька уже готовился в первый класс, но до сих пор еще носил штаны с разрезом, и на бегу время от времени мелькал его голый зад.Первым навстречу друзьям выскочил Мишка, а за ним – Владька: длинноногий, аккуратный, с рыжими волосами, неправдоподобно белым лицом и рыжими веснушками, рассыпанными по этому благодатно белому полю.Мишка по-всегдашнему засуетился, замельтешил – ни секунды на одном месте:– Ну. – Это всем. – Вы, чай, знаете друг дружку! – Владьке: – Я говорил – придут. Ну и вот. Порядок! – Петьке: – Тут, понимаешь, именины! Ну прям никак нельзя! – Никите: – У этого – Димки – у шмока! – именины! Ха! – Петьке: – Веришь, нет, ну как в кино! – Владьке: – Да ты не тово – подходи! – Петьке и Никите: – Мороженое – ну! Пробовал? Пальцы оближешь! Где там!..– Двенадцать было?.. – негромко спросил Петька.– Я же говорю – никак! Ты спроси его. Я и с этого боку, и с другого, а мне – сиди! Ну, что тут… – начал было оправдываться Мишка. Но в это время из ворот выбежала, будто выпорхнула, Владькина мать и приятно так это запела:– Ребятки, разве можно! Девочек бросили, именинника бросили! Владик, почему ты не приглашаешь ребят? Зови сейчас же! Идемте-идемте! Не надо стесняться! Здесь все свои! Споем, потанцуем!– Мороженое!.. – зажмурившись, прошептал Мишка.Петька незаметно глотнул слюну.– Ребятки, ой, какие вы все замечательные! Ну, идемте же!Петька с Никитой переглянулись и молча шагнули в калитку.– У него, понимаешь, ружье настоящее, духовое называется, – на ходу извещал Мишка. – Воздухом бьет. Воробья там или что – с маху! Вот – спроси!– У меня и наган был, – скромно подтвердил рыжий. – Затерялся где-то…– А мороженое!.. – снова зашептал Мишка.Но отведать мороженого приятелям не довелось. В комнате, куда вошла вся компания, сидели трое: Димка, Владькин брат, лет четырех-пяти от роду – именинник; ровесница Кольки тетки Татьянина – кудрявая, с огромным бантом девчонка – Кравченко, и Светка, Владькина сестра, тонкая, красивая: глаза что твой самоцвет, а волосы до плеч – ровные, гладкие и желтые. Но желтые не как у Петьки или у Мишки, скажем, а – чистожелтые.Правда, Петька все это разглядел только минуту спустя. Первое, что он увидел в комнате, – елка в углу, под самый потолок. Петька как увидел ее, так, думалось, и глаз не оторвет – аж побелел весь.– Кто срубил? – чуть слышно обратился он к Мишке.Тот загорелся.– Думаешь, я? Вот те… Ну, чтоб мне землю грызть! Я тут ни при чем! Вхожу – уже стоит! Именинник, понимаешь, захотел!К этому времени все вошли в комнату, и дальнейшие объяснения пришлось отложить на потом.Эту елку с тройной вершинкой Петька узнал бы из тысячи. Года полтора назад ее задел трактор, когда запахивали холмы. Петьке жалко стало, утащил ее и прикопал на опушке. Думал, не приживется, а она прижилась. Так и говорили все: Петькина елка. «Где?» – «Да там, у Петькиной елки». – «Куда это?…» – «Ну, если от Петькиной елки глядеть…»Никита Петькины чувства понял без слов.– Ничего не трогай… – шепнул ему Петька.– Светлана, – как-то по-особому, буковка к буковке проговорила Владькина сестра, подавая тонкую мягкую руку.– Петька…– Светлана.– Никита… Монтекристов, – зачем-то соврал Никита.Владькина мать убежала за угощением, Владька полез в шкаф за ружьем. Сестра его принялась что-то объяснять имениннику («Димочка… та-та-та-та!») А Петька тем временем, будто невзначай, оказался рядом с елкой и чиркнул острым, как бритва, ножом по шпагату, которым ёлка была притянута к стене.Чтобы подойти к елке, чиркнуть ножом, спрятать нож в карман и сесть на предназначенное для него место, Петьке понадобилось всего несколько секунд.Никита тем временем невозмутимо разглядывал что-то в полуметре над головой Владькиной сестры.Мороженое – это оказалось вроде сметаны на блюдце, только с крапинками.– Я не ем это… – сказал Петька.– Почему? – затревожилась Владькина мать.– Зубы болят, – сказал Петька.– А ты, мальчик? – с надеждой обернулась она к Никите.Никита кашлянул, тронул себя за горло.– Коклюш…Больше никто ничего не успел сказать.Петька думал, что надо будет сшевельнуть елку. А она постояла, постояла да и решила, что хватит. Расщепленная верхушка ее дрогнула и сначала медленно, потом – коротко, с маху описала в соответствии со всеми законами физики четверть круга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102