Школе просто необходимо описание мест, где нашли этот мрамор. Для большей убедительности Никита показал женщине свою тетрадь. Тетрадь подействовала.– Чудная у вас учительница… – с уважением произнесла женщина. – А то я думаю, чтой-то все камень ищут…– Кто – все? – настораживаясь, спросил Петька.– Был тут один… Придурковатый не придурковатый…Друзья незаметно переглянулись.– Зарос весь, что черт… – продолжала женщина. – Тоже камнем интересовался. Речка, говорит, и камень… А стала я выспрашивать, так завертелся… Дурак не дурак, а хитрит, вижу… Зачем, говорю, камень?.. Взял какую-то гальку – и за пазуху. Тронутый, в общем… – Она опять подозрительно оглядела приятелей. – Вы-то не за тем же камнем плывете?– Не! – энергично возразил Петька. – Там нет речки. Была раньше близко – Мусейка такая. Теперь нет. Это нам из области написали.Женщина успокоилась.– Мусейку знаю… Это за поворотом от линии…– Какой линии? – быстро уточнил Петька.– Лектрической – ясно какой… Там за поворотом сразу Соснушка вроде была, потом Лебядка, потом Чернавка, потом Мусейка… А дале – Надкаменка…– А Засули где ж? – спросил Петька. – Леспромхоз?– Засули? Засули-то в стороне остаются, в лесу…Друзья опять переглянулись. Новая оплошность. Выходит, они могли промахнуть мимо пересохшей Мусейки и уплыть невесть куда…– Теть, а теть… – осторожно спросил Никита. – А что этот был, который расспрашивал, может, сумасшедший какой? Может, из дому для сумасшедших бежал?– Кто его знает…– Давно был?– Давненько уж… С месяц, что ли… Ай три недели… Ну, ладно, – сказала женщина; – Хлеба-то у вас хватит?– Хватит! – с радостью заверил Петька и в доказательство потряс своим мешком.– Уголья тогда прилейте…Женщина вздохнула, покачала головой и растворилась в тайге. Мусейка Едва приятели снова остались одни, котомки их полетели в лодку, Никита быстро зачерпнул котелком воды, поплескал на затухающий костер, дружным усилием спустили лодку, и через пять минут они уже опять стремительно плыли посередине реки. Оба чуточку раскаивались в затянувшемся привале, будто кто-то мог опередить их в розыске несуществующего камня. Дурак-дурак Проня, а дело туго знает.Одно оправдывало затянувшийся отдых: теперь они знали, что́ им надо искать в первую очередь. При мысли о том, в какой просак могли они попасть, не случись этой женщины, становилось тоскливо. Могли бы плыть до бесконечности… Вот тебе и Засули!.. Читая письмо тракториста, друзья думали, что, как Гуменки или Белая Глина, приткнулись Засули к реке и пожалуйста: «Вот мы. Мусейка вам нужна? Шарьте здесь…»Теперь, пока один греб, другой пристально всматривался в берега, чтобы не проглядеть столбы.Но плыли и плыли, а тайга, безмолвная, обступала Туру с обеих сторон, и проходили поворот за поворотом, замечали речушку за речушкой, а столбы все не показывались…Может, и Чернавку проплыли уже…Когда солнце начало клониться к земле, Никита стал грести медленней. Оба приумолкли.Ни до еды, ни до стаи пролетавших мимо уток обоим теперь не было никакого дела. Спускаться по течению легко, а как – если придется подниматься?..И вдруг Петька завопил:– Е-е-эсть!..И тут они еще раз напомнили себе о необходимой осторожности.Петька подскочил на корме, а Никита так резко оглянулся, что лодка накренилась и черпанула бортом.Впрочем, оба единодушно простили это друг другу.Задрав кверху ноги, Петька еще раз повторил:– Есть!..Потом они обнялись, пожали друг другу руки.Петька затянул «По долинам и по взгорьям…» Но довел пение только до второй строки. Минуту мальчишества можно было позволить себе. Но главные трудности еще ждали их впереди…– Гребем к берегу, – скомандовал Петька.По берегам Туры, могучие, словно великаны, возвышаясь над тайгой, стояли металлические опоры высоковольтной линии электропередачи. И два кабеля перекинулись с берега на берег, устремляясь к неведомым городам, поселкам, станциям, через бесконечно многие километры тайги…Если бы знали путешественники, что «линия» окажется такой приметной, могли бы плыть спокойней.Буквально в двух метрах от берега, почти цепляясь веслом за корневища деревьев, обогнули поворот, затаив дыхание, проплыли мимо тенистой, в зарослях ивы Соснушки, оставили позади мутноватую, в крутых глинистых берегах Лебядку, наконец Петька скомандовал «стоп».Под ними журчала светлая вода Чернавки. Названия люди не всегда справедливые придумывают, но друзья не стали осуждать людей. И «стоп» Петька скомандовал чисто символически. Они были у той границы, за которой надо было плыть с предельной осторожностью, оглядывая каждую незначительную выемку на берегу.Становилось понятно, почему нелегко было сумасшедшему Проне отыскать пропавшую Мусейку.

Друзья через каждые десять метров высаживались на берег, чтобы обследовать новую подозрительную расщелину в линии берега. После недолгой дискуссии приходили к выводу, что ручей – это ручей, значит, Мусейкой быть не может, а овраг – это овраг: река выглядит по-другому.Обследовали два поросших камышом и осокой заливчика. Никита вдруг решил, что именно так должно выглядеть устье пересохшей реки. Догадка его вскоре подтвердилась.С реки можно было разглядеть два ряда разросшихся близко друг к другу осин и высокую траву между ними. А это уж, как правило: где река – там осина, да ольха по берегам, да тальник еще, да кое-где черемуха.Лодку привязали к ближайшему корневищу и друг за дружкой, медленно, словно боясь, что и на этот раз они ошиблись, прошли вдоль едва приметного, когда-то заполненного водой русла… Только такую хлипкую речушку и могли назвать Мусейкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102