— Какие люди, Жак? Я никому не назначала и не жду никаких гостей.— Судя по их одежде, они приехали издалека — три женщины и молодой мужчина.— Кто они? — вновь поинтересовалась графиня, остановившись на широкой мраморной лестнице.— Дворяне из рода Абинье, ваша светлость.— Дабинье? Что-то я не припомню такой фамилии.— Абинье, ваша светлость, — поправил дворецкий.— Абинье, Дабинье… — досадливо поморщилась графиня, — а что этим господам угодно?— Они хотят видеть вас, ваша светлость.— Что ж, Жак, пусть войдут.Вскоре дворецкий ввел в гостиную четверых промокших гостей.Вид приехавших был довольно жалким, и графиня было уже раскаялась, что согласилась принять незнакомых людей.— Что вас привело?Филипп Абинье сделал шаг вперед.— У нас есть вещь, которая, скорее всего, принадлежит кому-нибудь из вашей семьи.— У меня нет семьи, — горько и немного зло заметила графиня, ейявно не хотелось вспоминать о том горе, которое пришлось пережитьбольше десяти лет тому назад.— Мама, покажи, — Филипп взглянул на Этель, и та, развернувчистый платок, подала на ладони медальон с огромной жемчужиной.Графиня Аламбер едва увидела жемчужину, как ее сердце замерло. Еще не веря своим глазам, она посмотрела на медальон: да, действительно, на обратной стороне был ее герб.Это был именно тот медальон, который передавался в роду Аламбер от одной женщины к другой. Это был тот самый медальон, который она надела на шею своей внучке Констанции в тот злосчастный день, когда ее сын с женой и дочерью должен был по поручению короляотправиться в Англию…Рука графини дрогнула, и медальон, скользнув золотой цепочкойсквозь пальцы, упал на столик с разложенным пасьянсом.— Так вот, что предрекли мне карты… — каким-то страннымголосом произнесла графиня Аламбер и прикрыла рукой глаза.— Вы что-то сказали, ваша светлость? — спросил Филипп.— Откуда у вас эта вещь, молодой человек?— Это ее, — Этель Абинье сделала шаг вперед, — Констанция, подойди.Девушка робко приблизилась на несколько шагов к старой графине.Графиня все еще боялась отнять ладони от лица, она не желала, чтобы исчезла последняя надежда, когда она взглянет в лицо девушки, стоящей перед ней.— Мне говорили, что этот медальон принадлежал моей матери, но, наверное, это не так. Люди, среди которых я жила, могли его украсть, и я хочу вернуть эту вещь вам, ведь на ней ваш герб, вашасветлость.Графиня, сделав над собой усилие, убрала ладони и посмотрела на девушку, стоящую прямо перед ней. А потом покачала головой, какбы пытаясь отогнать видение.— Как тебя зовут? — почти прошептала графиня.— Констанция, ваша светлость, — спокойно сказала девушка. — Констанция Реньяр.— Реньяр? — произнесла графиня. — И давно умерла твоя мать?— Давно, ваша светлость.— Ты помнишь ее?— Нет, все картины моего детства стерлись из моей памяти.— Пойдем за мной, дитя.Графиня взяла за руку Констанцию и медленно повела к боковойдвери. Филипп, Этель и Лилиан медленно двинулись следом. На стенахвисели портреты в тяжелых золоченых рамах, перед одной из картинграфиня остановилась.— Смотри, дитя мое.Констанция подняла голову и вздрогнула. Ей показалось, что онасмотрится в зеркало, настолько женщина, изображенная умелой рукойхудожника на портрете, походила на нее: такие же темно-каштановыевьющиеся волосы, такие же зеленоватые с золотистыми крапинкамиглаза, та же линия губ. Только лицо Констанции было более смуглыми загорелым.Филипп Абинье, взглянув на портрет, потом на свою возлюбленную, тяжело вздохнул и пошатнулся, будто его ударили в грудь.— Констанция, — прошептал он, — это же ты…— Я? — произнесла девушка с недоумением и посмотрела на старую графиню, ожидая объяснения.Та подошла к ней и крепко обняла.Констанция почувствовала, что лицо графини мокрое от слез.— Внучка… внучка моя, Констанция, ты воскресла из мертвых, ты жива, и я могу прикоснуться к тебе, могу обнять. Господи, ты вернул мне ее после стольких лет печали… Наверное, ты услышал моимольбы.Констанция через плечо графини посмотрела на Филиппа. Он был растерян, внезапно почувствовав себя лишним.А Лилиан как-то беспомощно улыбалась и украдкой вытирала слезы.А вот Этель посмотрела на все это спокойно, как будто она знала, что все это так и произойдет и пришла сюда только лишь для того, чтобы удостовериться в своей правоте. Она все еще держала в руках тот платок, в который был завернут медальон с серебристой, как огромная слеза, жемчужиной. Ее глаза оставались сухими.— Пойдем, пойдем со мной, дитя, — как бы забыв о том, что они не одни, — зашептала графиня, схватила за руки свою внучку и увлекла за собой.Они шли по огромному коридору, переходя из комнаты в комнату.— Вспомни! Вспомни, вот здесь мы с тобой жили. Пойдем наверх, я покажу тебе твою комнату.И старая графиня как-то уж слишком резво для своего возраста стала подниматься по лестнице. Казалось, молодость вновь вернуласьк этой старой женщине. Ее движения хоть и были суетливыми, но они были радостными и уверенными.Графиня Аламбер распахнула дверь с золочеными ручками.— Входи!Констанция замерла у порога.— Это твоя комната, — повторила графиня, — входи, не бойся, здесь все оставлено так, как было при тебе.Разнообразные куклы были разложены на комоде, веер лежал нанизком мягком столике, в высоком серебряном подсвечнике стояли свечи. Казалось, время было не властно над этой комнатой. Даже потеки воска говорили о том, что к свечам не прикасались много лет.— Я ничего не помню… ничего, буквально ничего… Вы, наверное, ошибаетесь, ваша светлость, вы принимаете меня за другую девушку.— Нет-нет, постарайся вспомнить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77