— Отец! Отец!Виктор встрепенулся. Он бросил злой взгляд на застолье, мол, кто смеет обижать его сына.Анри, наконец пробился к отцу и принялся его трясти:— Отец! Отец!— Да что случилось, тебя кто-то обидел? Так я сейчас его накажу! — и Виктор вскочил на ноги.— Нет, отец, Констанция!Лицо Виктора мгновенно переменилось.— Что?— Ее украли!— Кто?— Этот… этот…— Говори же! — рявкнул Виктор. Но мальчик от испуга никак не мог вспомнить имени. И тогда Виктор оттолкнул его в сторону и бросился к выходу.— За мной! — закричал он, на ходу толкая своих наемников, когоза шиворот, кого за рукав, кого за волосы.Виктор, а за ним и пьяная гурьба, вывалилась на крыльцо поддождь. Даже отсюда Виктор своим зорким глазом заметил распахнутую дверь низкого строения.— Проклятье! — закричал он и поскальзываясь в грязи, бросился вперед.Он как вихрь влетел туда, где должна была быть Констанция ипринялся шарить по углам. Он никак не мог поверить, что девушкаисчезла, и проклинал себя за то, что не выставил охрану. Он перерывал солому, разбрасывал пустые бочки и корзины.Потом выскочил на улицу и зло огляделся. Струи дождя текли поего лицу, волосы сбились и прилипли к голове.— Где она? — кричал он. — Где она, отвечайте! Но бандитыиспуганно переглядывались и пожимали плечами, не зная, что ответить своему господину. Они даже не поняли, о чем он их спрашивает.Наконец поняв, что добиться толку от них сложно, Виктор схватил своего сына за грудки, приподнял над землей и принялся трясти.— Кто? Кто? — дышал перегаром в лицо ребенку отец.— Это Филипп, — прохрипел Анри, смертельно напуганный такимповедением отца, — Филипп Абинье.Виктор разжал пальцы и мальчик упал на землю. Лицо Виктора исказила страшная улыбка, не предвещавшая ничего хорошего. Он сейчас был похож на дикого кровожадного зверя, почуявшего добычу.— Филипп Абинье, наконец-то я смогу убить тебя, и теперь мнебудет за что это сделать. У меня есть законное право, ты украл то, что тебе не принадлежит, и даже судья Молербо не скажет и слова против, — крикнул Виктор в темноту, прочерченную сверкающим дождем, в темноту, посмевшую скрыть от него Констанцию и его заклятого врага. И он погрозил кулаком.От холода и страха, от нервного истощения и от всего того, чтодевушке довелось пережить, Констанции стало плохо. Она едва держалась в седле, ее шатало из стороны в сторону. И Филипп, увидев, как беспомощна его подруга, ехал рядом, поддерживая Констанцию под РУКУ.В конце концов они добрались до дома Абинье.— Марсель! Марсель! — увидев свет в окнах, закричал Филипп. — Скорее! Скорее иди сюда!Этель, которая вязала чулок, отбросила работу, а Марсель, схватив пистолет, выскочил на улицу под проливной дождь.— Помоги, возьми ее, — прошептал Филипп, обращаясь к своему дяде.Марсель бережно взял на руки полуживую Констанцию и осторожно внес в теплоту дома. Девушка была бледна. Ее губы приоткрылись, и с них слетал едва слышный стон, похожий на шелест ветра в траве.— Что с ней? — Этель склонилась над Констанцией. — Неси ее наверх, положи на мою постель.Лилиан суетливо принялась помогать матери, расправляя постель.Наконец, Констанция была уложена, и Этель с нескрываемым удивлением посмотрела на нее.— Так вот она какая, Констанция Реньяр!Но в голосе Этель не было ни малейшей вражды, она говорила этоспокойно и немного печально.А губы Констанции вновь дрогнули, девушка пыталась улыбнуться, но вместо улыбки с ее губ сорвался стон.Если Этель смотрела на девушку спокойно, то Лилиан рассматривала ее с нескрываемым интересом, поражаясь ее красоте.— Да, она очень красива, Филипп, — обратилась она к брату, а тот вместо ответа только беспомощно развел руками, дескать, ну что ж поделаешь, сестра, если моя невеста так хороша собой.А Марсель даже причмокнул языком, рассматривая точеный профиль Констанции.— Да ты, племянник, смотрю, не промах и ведешь себя как настоящий мужчина. Даже смог выкрасть свою любимую из стана врагов! Правда, ты вряд ли задумывался о последствиях.— Но ведь ей грозила смерть! — с горечью произнес Филипп. — Они могли ее убить, уничтожить, ведь они не люди, а звери!— Я знаю Реньяров давно, — сказала Этель, — они могли сделатьс ней все что угодно только за то, что она осмелилась не подчиниться воле Виктора Реньяра.— Да, да, мама, ты права, — воскликнул Филипп, обнимая мать заплечи, — и ты, Лилиан, и ты, мама, вы должны заботиться о Констанции, ведь я ее люблю.— Она будет мне как дочь, — сказала Этель.— А мне как сестра, — добавила Лилиан.— Ну а мне тогда ничего не остается, как считать ее своей племянницей.Я напою ее сейчас отваром из трав, — сказала Лилиан.— Нет-нет, дочь, погоди, лучше сперва ей дать горячего вина, оно укрепит ей силы и придаст бодрости.— Я бы тоже не отказался сейчас от чашки горячего вина, — сказал Филипп.И только сейчас все заметили, что Филипп стоит промокший до нитки, а с него ручьем течет на пол вода.— Брат, скорее переодевайся, не медли, а то можешь простудиться и заболеть.— Нет, я теперь не заболею, не беспокойся, Лилиан. Но онпокорился и принялся стаскивать мокрую одежду.А Марсель Бланше стоял, прислонясь спиной к стене, и неотрывно смотрел на лежащую на постели девушку. На его губах блуждала странная улыбка. Он явно завидовал своему племяннику и самое главное, даже не пытался этого скрыть, настолько он был прямым и честным человеком.— Скорее, Лилиан! Потом развесишь мокрую одежду у очага, а сейчас согрей вина, дай Филиппу, а я отнесу и напою Констанцию.— Согрей и на меня, — предложил Марсель своей племяннице.Та согласно закивала.— Я согрею целый котелок, насыплю туда пряностей и плесну немного рому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77