Не слишком-то веселые слова возмутили Этель.— Марсель, если ты сейчас же не замолчишь, я выставлю тебя на улицу, как делала в детстве. Марсель расхохотался. — Сестра, ты совсем не изменилась и если бы не седые волосы, я сказал бы, что тебе сейчас лет пятнадцать.Мадам Абинье смутилась.— Филипп, — обратился Марсель к своему племяннику, — твоя мать всегда была ужасно строгой. Но единственное, чего она никогда не делала — это не сплетничала и не предавала меня, хотя возможностей наябедничать родителям у нее было предостаточно. Да и я, в свою очередь, старался оберегать сестру и теперь могу признаться, что был против ее брака с Робером. Это потом мы с ним сдружились и полюбили друг друга, а вначале мне было страшно отдавать свою сестру в руки угрюмого Робера.— Марсель, если ты не замолчишь, то я точно выставлю тебя на улицу!Что ж, я с удовольствием бы подышал свежим воздухом, здесь довольно душно. Но и за дверью вскоре будет жарко.Лилиан убирала посуду со стола, прислушиваясь к разговору дяди и матери.Филипп подвинул свое кресло и взял Констанцию за руку. Маленькая ладонь девушки почти полностью исчезла в руке Филиппа Абинье.— Ты такая хрупкая, — сказал Филипп, — я боюсь за тебя, Констанция.— А я боюсь за тебя, хоть ты и такой мужественный.Марсель Бланше распахнул дверь и стал в проеме. Заходящее солнце бросило свои прощальные лучи на начищенный ствол пистолета.— Хороший вечер, даже умирать жалко, — вполголоса произнес Марсель Бланше, как бы обращаясь к самому себе, и скорбно улыбнулся.Он один из всех, наверное, понимал всю серьезность их положения. Марсель Бланше долго смотрел на то, как медленно закатывается солнце, как облака, окрашенные в розовое, постепенно теряют свои краски, как весь мир становится темным и сумрачным. И только в небе, как осколки зеркала, вспыхивают звезды.И Марсель подумал:«Может быть, я смотрю на звезды в последний раз. Может быть, я больше никогда не увижу этот гигантский ковш и эту яркую звезду, которая всегда остается на одном месте, что бы ни происходило в мире. Люди умирают и рождаются, влюбляются и бросают друг друга, а она неподвижно застыв на небосклоне, смотрит на них своим единственным равнодушным глазом.Уже совсем стемнело и даже холмов не было видно, они слились с темным небом. И только по звездам можно было определить, где начинается небо, а где находится земля.Вдруг Марсель Бланше напрягся и приложил ладонь к уху, прислушался.— Едут! — коротко сказал он, отходя от двери. Филипп тут же подошел к нему, и мужчины вдвоем принялись укреплять дверь дубовыми распорками.— Скорее! Скорее наверх, на второй этаж, — сказал Марсель и, схватив со стола ружье и два пистолета, быстро поднялся по лестнице.Следом за ним вбежал и Филипп, он тоже нес два пистолета и ружье.Мужчины приникли к окнам.Раздался топот, и они увидели несколько ярких пятен.— Они намереваются поджечь дом, — констатировал Марсель Бланше, — иначе зачем им факелы?Филипп утвердительно кивнул.— Они сделают большую глупость, если подожгут постройки во дворе.— Почему? — изумился Филипп.— До дома огонь не доберется, и мы будем в более выгодной ситуации, потому что они окажутся освещенными, а мы будем стрелять, прячась за стенами дома из темноты.С гиканьем и свистом всадники неслись к дому. факельщики разъехались в разные стороны и уже через несколько минут ярко пылали стога свежей соломы, еще недавно поставленные в поле. Огоньгигантскими столбами вздымался в темное небо. Свет звезд сразу же померк, потянуло дымом, мириады искр вздымались и тут же гасли. Пламя бушевало. А ветер гнал клубы белого дыма, из которых, как призраки, возникали клочья охваченной огнем соломы.Черные силуэты всадников метались как страшные тени и их невозможно было сосчитать.— Ну что, тебе страшно? — спросил Марсель, не отрываясь глядя в окно. Филипп сжал зубы.— Не боится только дурак.— Будь осторожен, Филипп, я тебя прошу. Не высовывайся под пули и старайся стрелять только наверняка. Подпустим их поближе.Уже было слышно гиканье всадников, их пьяные выкрики. Факелы чертили в воздухе зигзаги и огонь охватил уже две дальние постройки. Теперь можно было уже разглядеть лица всадников, но стрелять было еще рано.Марсель все еще держал руку, вскинутую в предупредительном жесте.Филипп буквально слился с прикладом ружья и не спускал взгляда с нападавших.Между двумя пылающими постройками появился Виктор. Он поднял коня на дыбы, затем осадил его и вскинул руку.— Эй, Виктор, что тебе нужно? — прокричал Филипп.Тот рассмеялся в ответ.— Я хочу забрать то, что принадлежит мне. А с тобой я разговаривать не собираюсь. Констанция, выходи, — закричал Виктор, — и мы оставим их в покое! Если ты выйдешь, мы вернемся домой и все будет по-прежнему.Филипп и Марсель переглянулись.— Не сомневайся в ней, — тихо прошептал Марсель Бланше, пытаясь подбодрить своего племянника.Женщины стояли у стола, держа в руках заряженные пистолеты.Констанция опустила руки и отвела взгляд.— Я не выйду, — прошептала девушка, — я останусь с вами до последнего.— Констанция, — надсадно кричал Виктор, размахивая факелом, — выходи, и я не причиню никому зла!— Он не успокоится, пока ты ему не ответишь, — сказала Этель.Констанция шагнула к окну и, припав к щели между досками, прокричала:— Убирайся, Виктор, я не хочу тебя видеть, я не вернусь никогда!— Ах так! — взревел Виктор и бросил факел в сторону дома.Тот не долетел, упал на мокрую землю и, зашипев, погас.— Вперед! — послышался приказ Виктора, загрохотали копыта ипослышались крики нападавших.Загремели выстрелы. Марсель все еще не опускал руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77