Сущ
ествовала слабая вероятность, что измученное тело Эсме взбунтуется про
тив очередной встряски и даст наконец искомый результат Ц обморок. Толь
ко очень упрямый человек мог бы ради этого глотать противное снадобье де
нь за днем, надеясь, что оно наконец-то подействует не так, как обычно. Впро
чем, выбор был невелик: либо она весь день слоняется по дому снулой рыбино
й, либо Ц раз уж проснулась и намерена открыть двери Ц пьет эту ни с чем н
есравнимую гадость. Недаром Велин, ее учитель, частенько повторял: «Ты уп
рямей кархадона…»
На сей раз Эсме опять не повезло Ц всего-то через несколько ударов сердц
а в голове прояснилось и даже глаза болеть перестали. Значит, предел ее во
зможностей еще не наступил и впереди еще сутки мучений.
Или не сутки…
Целительница медленно оделась Ц она носила белую рубаху с подвернутым
и до локтя рукавами и широкую серую юбку до щиколоток, Ц потом расчесала
волосы и повязала голову темно-зеленым шарфом.
За окном просыпался город. Небо заалело на востоке; море пряталось за гор
одскими крышами, выдавая свое присутствие верхушками мачт и стаями чаек
-крикунов Ц они, как всегда, снялись с насиженных мест еще до рассвета.
«Они никогда не спят. Мерзкие создания».
Одна из тварей внезапно спикировала и опустилась на подоконник; отврати
тельная вонь тотчас затопила комнату. «Заступница… Ц уныло подумала Эс
ме. Ц Отчего именно эта гадина стала символом целительской гильдии?» Он
а прекрасно знала ответ на свой вопрос, который был прост и сложен одновр
еменно: из всех известных птиц только крикуны могли читать мысли, и к тому
же они были клановым знаком семейства, покровительствовавшего гильдии
…
Чайка щелкнула клювом, края которого были усеяны острыми зубками, захлоп
ала кожистыми крыльями.
Ц Пошла прочь! Ц Эсме не испугалась, хотя прекрасно знала, что птица в мг
новение ока может вырвать из нее кусок плоти размером с кулак дюжего мат
роса. Ц Улетай!
Чайка наклонила голову, ее красные глаза злобно блеснули. Эсме вдруг ощу
тила идущую от хищницы волну ненависти, и ей сделалось не по себе: вечно го
лодная чайка думала о еде, но мыслеобразы выдавали желание поживиться во
все не рыбой. Эсме не знала, были это подлинные воспоминания, но увиденног
о хватило, чтобы заставить ее перейти от слов к действиям.
Ц Ах ты, мерзкая тварь! Ц девушка схватила первое, что подвернулось под
руку, Ц это оказалась подушка, Ц и швырнула в птицу. Та, конечно, увернула
сь с легкостью и тотчас атаковала в ответ, но совершенно неожиданным обр
азом: если раньше Эсме ощутила лишь отголосок кровожадных мыслей крикун
а, то теперь ее накрыло по-настоящему. Целительницу чуть не вывернуло наи
знанку от отвращения. Зрелище распотрошенных внутренностей не было для
нее внове, но чайка добавила к отвратительной картине удовольстви
е и предвкушение роскошного пира, а вот этого целительница вынести
не смогла. Позабыв об опасности, она бросилась к птице Ц и схватила возду
х. Выдав напоследок издевательский вопль, чайка присоединилась к своим т
оваркам Ц вместе они будут кружить над Тейравенской пристанью до поздн
его вечера, досаждая морякам криками и воруя рыбу у тех, кто зазевается.
Эсме осторожно выглянула наружу. Подушка, конечно, угодила прямиком в ст
очную канаву. Одно хорошо Ц можно не выходить на улицу. Интересно, кто-то
из соседей видел, что сей замечательный снаряд вылетел именно из ее окна?

Девушка закрыла глаза: мыслеобразы ускользали, будто серебристые рыбеш
ки.
Что же она собиралась делать?
…ах да. Открыть двери.
Дом Велина располагался гораздо ближе к пристани, чем лавки двух других
целителей Тейравена. Возможно, в другом городе это обстоятельство стало
бы решающим в борьбе между лекарями, ведь у больного матроса нет времени,
чтобы бродить по незнакомым улицам в поисках того, кто окажет ему помощь,
Ц в другом городе, но не здесь. Еще до того, как Велин приютил у себя Эсме, е
го слава оставляла желать лучшего. Возможно, все дело было в том, что Велин
не был местным: много лет назад он сошел на берег и больше не вернулся на б
орт фрегата, оставшись навсегда в шумном и грязном Тейравене, где уже жил
и два целителя. На что он надеялся? Чужак всегда остается чужа
ком, пусть даже по способностям многократно превосходит тех, кто с рожде
ния слышал вопли тейравенских чаек-крикунов.
Эсме спустилась на первый этаж, открыла двери настежь и взялась за метлу.
Велину бы не понравилось, что она нарушает порядок: уборку полагалось де
лать вечером, чтобы с утра ничто не мешало рабочему настроению. Всякий ра
з она хотела возразить, что утренняя разминка с метлой в руках помогает е
й привести в порядок разбредающиеся мыслеобразы, но не осмеливалась пер
ечить учителю. Велин умудрился подчинить свою жизнь строгим правилам, ос
таваясь при этом загадкой для Эсме. Он никогда не говорил с ней о своей род
ине и о фрегате, на котором служил. Лишь однажды Эсме удалось послушать па
рочку смешных историй, но она не была уверена, что они и впрямь произошли в
действительности: воображение у Велина было богатое, и он порою рассказ
ывал сказки собственного сочинения, желая повеселить вечно грустную уч
еницу.
Это было прекрасное время Ц и теперь оно тоже на дне.
Великий шторм не щадит никого и ничего.
Не выпуская из рук метлы, девушка застыла. Мельтешение мыслеобразов пере
д ее внутренним взором участилось, постепенно превращаясь в маленький в
одоворот, в самом центре которого возник сундук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25