военная и политическая разведка имели общих резидентов и вовсю использовали иностранных коммунистов, так что опознавательный знак был один: наши – не наши…
Помещение советского посольства больше всего напоминало Смольный в октябрьские дни. Приемные были полны народу, повсюду звучала русская и немецкая речь. В разных комнатах проходили какие-то таинственные совещания, туда-сюда бегали люди с разнообразными пакетами, свертками, гранками…
Планы у организаторов восстания были колоссальными. Волей судьбы в сентябрьские дни 1923 года в германское посольство занесло нашего разведчика Бориса Лаго, которого посвятили в предполагаемый расклад дальнейших событий, о чем он позднее написал в мемуарах. «Не позже, как через месяц во всей Германии вспыхнет революция. Начнется она одновременно из Гамбурга и Дрездена. Сигналом послужит крупное вооруженное столкновение на улицах Берлина. Потом оно разольется по всей Германии. Есть полное основание думать, что Франция отправит свои войска для подавления революции. При первом же появлении хотя бы одного французского солдата в Германии – будут ли они отправлены по собственному почину Франции или же по приглашению одной из реакционных групп – Красная Армия, в частности, красная кавалерия, прорвется в Германию. Уже заключено соглашение с Литвой о пропуске советских войск. В случае, если Польша заколеблется, она будет раздавлена…» Ну, и так далее. Особенно умиляет это «Польша будет раздавлена» – ведь совсем недавно Красная Армия позорно проиграла польский поход.
В России тоже готовились. Троцкий отменил демобилизацию в РККА. Началась переброска конницы к польской границе. В Петроградский порт стягивали сухогрузы, загружая их продовольствием для германских товарищей, готовили эшелоны. По стране прошла мобилизация тех, кто свободно владел немецким языком. 4 октября 1923 года Политбюро утвердило дату начала вооруженного выступления: германская революция должна была стартовать 9 ноября.
Однако при проверке готовности оказалось, что все развивается совсем не по Марксу. Во-первых, страны Антанты каким-то образом оказались в курсе секретных планов большевиков (что совсем неудивительно, учитывая, что в том же советском посольстве их выбалтывали первому встречному). Французы на Рейне и поляки на советской границе привели войска в боевую готовность. Впрочем, это едва ли остановило бы деятелей из Коминтерна – их вообще можно было остановить только пулей! – но тут выяснилось, что и в Германии воевать, собственно, некому и нечем. Оружия приобрели гораздо меньше, чем потратили денег, двенадцать готовых к выступлению дивизий, как оказалось, существовали только на бумаге – и прочая… Как водится, в последний момент предали социал-демократы, имевшие большой вес в рабочем движении, – по сути, рабочее движение накануне выступления раскололось, и не в пользу коммунистов. Узнав обо всем этом, советские руководители отменили восстание.
Однако входивший в ультралевую фракцию КПГ Эрнст Тельман не согласился с этим решением и поднял собственную революцию в Гамбурге. 22 октября забастовали рабочие верфей, к ним присоединились портовики, рабочие пакгаузов и угольных складов, начались массовые демонстрации безработных, погромы хлебных лавок, столкновения с полицией. В предместьях города появились баррикады. Однако изолированное восстание было изначально обречено на провал – и его быстро подавили.
Весь этот базар получил название «Германского Красного Октября».
Кстати, по мрачной иронии судьбы в день, назначенный Политбюро для начала германской революции, состоялся «пивной путч» Адольфа Гитлера и его наци. С теми же последствиями, что и восстание в Гамбурге. Впрочем, есть версия, что «ирония судьбы» здесь ни при чем и что нацисты и коммунисты собирались выступить вместе. Коминтерн свое восстание отменил, а наци предупредить забыл. Может, с этого и началась столь горячая нелюбовь «коричневых» к «красным»?
А вот кто вынес из этих событий урок, так это страны-победители, едва не получившие на свою голову, в дополнение к России, еще одно коммунистическое государство в Европе. В свое время Англия и Франция чрезвычайно боялись союза Российской и Германской империй – приличных монархических государств. А тут они едва не получили союз красной России и красной Германии – неуправляемый, непредсказуемый и непобедимый, да еще взявший на вооружение стратегию «революционной войны». Поняв, что могло произойти, страны-победительницы резко дали по тормозам и принялись всеми силами вытягивать Германию из кризиса. В августе 1924 года на Лондонской конференции был принят новый репарационный план, так называемый «план Дауэса». Францию все-таки заставили очистить Рурскую область, был определен щадящий порядок выплаты репараций. Начался приток иностранного капитала в германскую промышленность (в основном, американского), за ним последовала модернизация промышленности. В 1925 году был создан Стальной трест, который контролировал более 40% производства железа и стали. В 1926 году появился химический гигант «И. Г. Фарбениндустри».
Немцы ответили пониманием. В феврале 1924 года было отменено осадное положение и даже легализована запрещенная компартия. К власти пришла коалиция буржуазных партий, в которой ведущую роль играли католическая и Немецкая народная партии. Все вроде бы успокоилось.
В 1927–1928 годах Германия превзошла довоенный уровень промышленности и внешней торговли, обогнав Францию и Англию, а также заняла второе место в мире по вывозу машин. Подъем продолжался до 1929 года, когда западный мир охватил колоссальный экономический кризис, известный под названием «великой депрессии».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38