– В воскресенье? До этого еще надо дожить. Скорее всего мне придется дежурить. Но главное, чтобы все состоялось!…
– Так вот, мальчики, я уезжаю, – напомнил Сегональ. – Меня будет сопровождать Марсель. Еще раз напоминаю, заботьтесь о хуторе и берегите Галлин!
Господин Сегональ пожал всем руки и удалился.
На улице послышались одиночные свистки, затем шум мотора, почти заглушивший разъяренные вопли.
Разобравшись с незваными гостями, офицер рот безопасности и его коллега вернулись к рутинной работе.
Цыгане понуро уставились в пол. По тому, как старший стиснул зубы, было нетрудно угадать, что у него на уме. А Мишель между тем старался уяснить, каким образом все произошло. Неужели эта троица – Колье, Жирба и Гратто – сумела хитростью заманить цыган в западню?
В какой-то миг он поймал на себе взгляд Жана. В глазах цыгана читалась такая дикая безысходность, такая чудовищная униженность, что Мишель был потрясен. Он вспомнил о приходе Карума Старшего, о его полной достоинства просьбе относительно Жана и вообразил, какая буря должна сейчас бушевать в сознании парня. Неужели это возможно, чтобы человек хлебнул столько горя только из-за своей принадлежности к другому народу? Сумеет ли Жан избавиться от этой муки и вновь обрести покой?
Эти глаза молили о помощи. Взывали с такой страстью, что Мишель подошел к Жану и положил руку ему на плечо. Оба не проронили ни слова, только потупили взоры, но Мишель уже твердо решил для себя: он попытается во что бы то ни стало пролить свет на эту историю и вернуть Жану жизнерадостность – конечно, при условии, что тот – а Мишель все больше склонялся к этому убеждению – не замешан в преступлениях, которые ему с таким упорством стараются навязать.
Нур выглядел более спокойным, возможно, из-за того, что был немного моложе брата и обладал менее закаленным характером. Он наверняка рассчитывал, что старший поможет им выпутаться.
Наконец на площади все стихло. Феерия звука и света окончилась. На город спускался ночной покой, притупляя горечь, смиряя страсти.
Мишель желал всеми силами, чтобы частица этого покоя передалась Жану, его душе и сердцу.
– Теперь можете спокойно отправляться по домам, – сказал старшина. – Сейчас я открою дверь.
Что тут сказалось – симпатия к Жану и Нуру или гнетущая атмосфера полицейского участка? Вырвавшись на улицу, Мишель невольно почувствовал смутную вину, но тут же прогнал от себя неприятное ощущение.
«Совсем уже сбрендил», – обругал он себя.
Улица была пустынной. Пятеро приятелей шли торопливым шагом. Возле входа в лагерь они сдержанно пожали друг другу руки.
– До завтра, рома! – бросил Мишель.
– До завтра, гаджо! – откликнулся Жан. Но на душе у всех было тошно.
Остаток пути друзья проделали в непривычном молчании; каждый размышлял о чем-то своем. Только когда они оказались дома, закрыли дверь и зажгли лампу, Артур вздохнул:
– М-да, не слишком успешное начало…
– Это еще мягко сказано! У меня такое чувство, что, окажись мы поблизости от того места, и нас бы отволокли в участок, – ответил Мишель.
– Что-то мне с трудом верится, что все это нарочно подстроено, – заметил Даниель. – Вот ты, Мишель, уверен в честности Жана и Нура?
– В общем, да. Почему ты спрашиваешь?
– Понимаешь, если эта троица… Колье, Грат-то и как там его?…
– Жирба.
– Точно… В общем, если это они грабят дома, а вину хотят свалить на цыган, они здорово рискуют, ведь рано или поздно они попадутся.
– На это я и надеюсь…
– И они идут на огромный риск только ради того, чтобы выселить цыган из лагеря?
– Но однажды они уже чуть было нам не попались. Или мы вконец запутались…
Мишель взглянул товарищам в глаза – и убедился, что те дружно отвергли последнее предположение. Обоим хотелось доверять Жану и Нуру. А Мишель всей душой желал как можно Скорее найти убедительное доказательство того, что они не ошибаются!


* * *

Несмотря на то что легли они поздно, на следующее утро ребята вскочили спозаранку. Спать спокойно им не давали заботы. Приятели в два счета оделись, моментально проглотили завтрак и побежали в «Хижину».
Лошади уже были выведены из конюшни, старик Паскалу начал их седлать.
– Что это вы сегодня ни свет ни заря?! – воскликнул он при виде ребят. – Что ж, уйдете пораньше. Ну-ка, помогите!
Вся троица с жаром принялась за работу, хотя головы у друзей туманились от недосыпа. Мишель рассказал сторожу о вчерашнем происшествии.
– Ума не приложу, что они в этом году прицепились к цыганам, – проворчал старик. – Ей-богу, точно с цепи сорвались!
Мишель не осмелился спросить, кто эти «они».
Им осталось оседлать двух лошадей, когда к ним бросился какой-то мальчонка, весь запыхавшийся от бега.
– Господин Сегональ! Господин Сегональ! Господин Сегональ здесь?
– Его нет, а в чем дело? – спросил Мишель. Ребенок выглядел не столько запыхавшимся, сколько встревоженным.
– В цыганском лагере ужас что творится!
– А точнее? – спросил Паскалу, подходя к ребятам.
– Такой ужас… такой ужас!… – твердил мальчонка.
Теперь его обступили трое ребят и сторож.
– Можно подробнее? – спросил Артур.
– Там у входа люди, они страшно бранятся, все злые как тигры… Дело идет к драке!
– Тысяча скрюченных рогов! – рявкнул Паскалу. – Что это за цирк!
– По коням, друзья! – воскликнул Мишель. – Скорее туда! Это очередные штучки Гратто и компании!
Голос Мишеля пробудил во всех боевой дух.
– Тысяча скрюченных рогов, я с вами! – выкрикнул Паскалу. – Разбирайте вилы! А ты, пострел, пригляди за конюшней и, смотри, отсюда ни шагу. Мы скоро!
Четверо всадников галопом понеслись к Сан-ту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39