Буран гудел ровным, сильным гудом, буран сотрясал ставни и подвывал в дымоходе, и Герман, думая об убийстве Ивана Иванова, думая о Нечаеве, не расслышал, как подкатили сани с подвязанными колокольчиками и сразу же, след в след, подкатили еще сани, тоже беззвучные.
* * *
Его увели после обыска.
Александр Никонович выбежал на крыльцо и высоко поднял фонарь, стараясь удержать сына в бледном пятне света.
– Трогай, – негромко и, пожалуй, грустно приказал жандармский офицер кучеру-жандарму, и все быстро заволоклось мятущимся снегом.
Александр Никонович торопливо обтер фонарное стекло и опять поднял фонарь, не мирясь с исчезновением сына, понимая и не понимая, куда он делся.
Аресты мгновенно выстуживают дом. Не было конца этой декабрьской ночи. И не было слез в незрячих глазах Софьи Ивановны, уж лучше бы зарыдала.
Утром буран лег, звенели ведра, пахло дымом. В разрывах туч проглядывало солнце, возникали голубоватые тени на молодом снегу, но все это, направляясь на службу, видел Александр Никонович будто сквозь темные очки.
О матушка-провинция, проворен твой телеграф… Александр Никонович здоровался с надворными и титулярными, те отвечали; Александр Никонович, однако, тотчас ощутил, как что-то ему мешает, ощутил разреженное пространство и словно бы невидимую перегородку, отделяющую его от прочих чиновников, ему сделалось нехорошо, гадко, а вместе и стыдно, будто его уличили в чем-то неблаговидном, и от этого сделалось еще гаже. Большое бритое доброе лицо его приняло выражение замкнутое и, можно было бы сказать, надменное, если бы надменность хоть в малой степени была присуща Александру Никоновичу. Он поднял плечи и большими шагами, ни на кого не глядя, прошел в кабинет.
Он не притронулся к бумагам – долго сидел неподвижно, опершись локтями на стол и обхватив голову руками.
Устойчивый и строгий ревнитель законов, Александр Никонович ни разу не поскользнулся в своей контрольно-финансовой службе, но он очень хорошо сознавал, что никакой законностью не избыть несчастья, причиненного тайной полицией, и потому, как всякий россиянин, единственную надежду возлагал на протекцию.
С Властовым, статским генералом, считались не только в Тифлисе, в окружении великого князя, наместника Кавказа, которому подчинялась Ставропольская губерния, но и в Петербурге. Административная гибкость Властова припрягла к имперской колеснице Мингрелию. Административная твердость Властова возместила казне недоимки в сотни тысяч. Можно было подтрунивать над его увлечением тонкостями богословия, нельзя было не признавать его одним из лучших в России губернаторов.
Направляясь к статскому генералу, очень его ценившему, Александр Никонович, конечно, понимал, что Германа, как чиновника для особых поручений, не посмели бы арестовать без ведома губернатора. Это обстоятельство смущало Александра Никоновича. Оставалось уповать на какое-то заблуждение: господа из Третьего отделения горазды возводить напраслину.
Губернатор Властов, хрупкая, изящная внешность которого являла странное несоответствие с явственно ощутимой душевной энергией, вышел навстречу Александру Никоновичу и, пожимая руку давнему сослуживцу, участливо осведомился, каково здравие Софии Ивановны. Он не только, что называется, по-человечески сочувствовал горю Лопатиных, но и сам был искренне огорчен арестом молодого человека.
Сравнительно недавно полковник, представлявший в губернии Кавказский жандармский округ, имел с действительным статским советником конфиденциальный разговор, рекомендуя приискать ссыльному Лопатину какую-либо иную должность, не столь близкую к начальнику губернии. При этом полковник как бы вскользь упомянул о том, что некое важное лицо в Третьем отделении говаривало: этот Лопатин когда-нибудь доскачется до того, что его запрут в равелине. Властов, однако, не внял полковнику. Губернатор не усматривал поводов к неудовольствию своим чиновником для особых поручений. Напротив, находил в нем отличного помощника, умеющего вникнуть в сложные, путаные, противоречивые, неясные вопросы и найти им разумное решение. Жандармский полковник на своем не настаивал; сказал то, что считал должным сказать, а так-то, что ж, – полковник вовсе не желал «крови», хотя и получал сведения о подозрительном поведении молодого Лопатина.
И вот внезапный арест. Внезапный не только потому, что Властов и сейчас был уверен в невиновности своего чиновника, но и потому, что его, начальника губернии, не предварили об этом аресте. Он так напрямик и сказал Александру Никоновичу, прибавив, что не замедлит взять необходимые меры.
* * *
Карьеру свою нынешний ставропольский губернатор начинал после смерти императора Николая, после Крымской войны и потому не унаследовал от предшественников пожизненного трепета перед голубым ведомством. Властов полагал, что все в равной степени, независимо от цвета мундира, служат престолу и отечеству, не обретаясь в крепостном состоянии у Третьего отделения. Разумеется, корпус жандармов, высшая полиция – существенная и важная часть государственного механизма, но лишь тогда, когда они не ставят палки в другие колеса этого механизма. Господам, озабоченным безопасностью государства, следовало, согласно закону или хотя бы из вежливости, предварить начальника губернии об аресте его подчиненного. Властов, конечно, понимал, сколь многое изменилось после прискорбной каракозовской истории, однако он знал и то, что в ведомстве графа Шувалова введен правопорядок, запрещающий произвол.
Первым движением было писать немедленно на самый верх – графу Шувалову, шефу жандармов и начальнику Третьего отделения собственной его императорского величества канцелярии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192