Так вот, уж на что Салтыков Михаил Евграфович на похвалы скуп и в облаках не витает, а он восхищался: экий человек Чернышевский, сидит в сыром равелине, ему бы, кажется, только о том и мечтать, чтобы в сухой перевели, нет, об алюминиевых дворцах для всего народа мечтает.
– Ах, хорошо-то как сказано, – воспрянул Николаев. И вдруг понурился: – Учитель – вот кому бы на волю… – Он помолчал. – Жизнь бы отдал. Честно говорю, хоть сегодня, хоть сейчас.
– И я о том же, и я так же, – порывисто ответил Лопатин. – Только бы на поселение вышел, а тогда… – Николаев, потупившись, горестно покачал головой. – Как! – испуганно, почти отчаянно воскликнул Лопатин. – Срок истек! Обязаны, по закону обязаны… – И, быстро склонившись, заглянув в глаза Николаеву, прошептал: – Вам что-нибудь известно?
– Никогда не обратится с просьбой о помиловании, – тоже шепотом молвил Николаев. – А без отречения они его не выпустят даже и на поселение…
– Но срок, законный срок, – повторял Лопатин. – Не могут же они…
– Они всё могут…
* * *
Они – это был и генерал-губернатор Синельников.
Скоро полгода, как его высокопревосходительство замкнул извилистую кривую своего долгого ревизионного обозрения Восточной Сибири и теперь, получая казенные бумаги, мысленно видел пеструю и вместе однообразную явь.
Огромность пространства всколыхнула в душе Синельникова имперскую гордость. Горы, леса, Амур, грозовые ливни, ночной огонек почтовой лодки, похожей на кибитку, станицы поселенцев, Золотой Рог с палубы шхуны «Восток» – все это представлялось Синельникову ландшафтами из Купера. Он любовался тем, что называл картинами природы, и это любованье сливалось с патриотической гордостью. Однако Синельников не путал величину с величием. Огромный край все еще ждал колонизации – земельной, коммерческой, промышленной, – столь же огромной, как и сам этот край.
Затворившись в своем спартанском кабинете, генерал оглаживал пальцами заветный свинцовый карандаш. И записал то, что никому не предназначалось, а было как бы горестным, трудным вздохом: «Велики богатства дальней Сибири, но где талантливые деятели, где те верные, разумные царские слуги, которые воскресят спящие сокровища природы?»
Ах, и посмеялись бы над его высокопревосходительством в секретной камере Иркутского острога: талантливые деятели и царские слуги – вещи несовместные! Но в том смысле, в каком произнесено было «они все могут», в таком именно смысле «они» действительно и хотели и умели многое.
Генерал-губернатор, поборник законности, не выказывал ни малейшего неудовольствия по поводу незаконного содержания под стражей Германа Лопатина. Озабоченный внедрением законности, Синельников признавал и такую сферу, где ее воздух разряжен донельзя, ибо там вступают в силу соображения, юстицией не предусмотренные.
Еще в Петербурге, на Фонтанке, в шуваловском кабинете с пылающим камином, коврами и фарфором, Синельников выслушал проект «перемещения» Чернышевского, окончившего срок каторги. Проект рассмотрел комитет министров, засим последовало высочайшее согласие. На Синельникова возлагалось исполнение. Но встрял этот Лопатин, ему, Синельникову, совершенно неизвестный. Хотя и не попович, хоть и не семинарский пучок, но от поповичей зачумившийся. Встрял – и пришлось медлить. И на Фонтанке, и здешние жандармские штаб-офицеры, и он, Синельников, опасались заговора с целью похищения наиглавнейшего государственного преступника. И надо было обнаружить этих иных. Увы, не обнаруживали. А зима на дворе уже вовсю трещала, Ангара, смирясь, не клубила за окнами сизо-белые клубы пара. И благоразумный, вдумчивый жандармский полковник Дувинг молвил тихо, как на похоронах: «Пора, ваше высокопревосходительство».
По всему пути следования Чернышевского из Александровского завода в Якутию, всем, кому ведать надлежит, были разосланы его приметы: рост два аршина пять с половиной вершков; волосы на голове, бровях светло-русые, усы и борода рыжие; глаза серые; нос и рот умеренные; зубов многих нет; подбородок круглый; лоб малый; одежды: овчинный полушубок, чарки с теплыми онучами, шапка и рукавицы. К словесному портрету прилагался фотографический, снятый в Александровском заводе фотографом Гофманом и отпечатанный в его собственном иркутском заведении.
Генерал Синельников, полновластный распорядитель от Ангары и до Тихого океана, от Амура и до океана Ледовитого, составил инструкцию транспортировки Чернышевского. Знаток подобных транспортировок полковник Дувинг не нашел в ней ни сучка ни задоринки.
Адъютант Иркутского жандармского управления штабс-капитан Зейферт получил предписание, получил и прогонные – 35 рублей 29 копеек. Прогонные платили поверстно: верста – копейка. Стало быть, дорога предстояла в три с половиной тыщи верст.
На одних прогонных, известно, не поскачешь, энергия нужна, чтоб ямщики не клевали носом. Зейферт был гонцом энергическим. Ямщики от него стоном стонали. Гонял гонец и в Петербург, а бывало, и в Шанхай, и в Японию. Посылали его с важными бумагами, то секретно-жандармскими, то секретно-дипломатическими. Нынешнее поручение было из наиважнейших. Зейферт. однако, огорчился. Во-первых, охота ль накануне рождества отправляться в дорогу? Во-вторых, приказ настиг в те дни, когда у бедняги обострилась давняя, плохо залеченная тайная болезнь. В-третьих, после долгого перерыва он получил письмо из Константинополя, от брата, посольского чиновника, и, как всегда, испытал острую зависть: Володька нежится в этом турецком раю, у него там пикники на островах Мраморного моря, дамы-бриллианты, а ты тянешь лямку в каторжной глуши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192