Ваше поведение наводит меня на мысль, что вы сомневаетесь в компетентности Хораса.
Хорас сердито посмотрел на Уэллингтона, не понимая, зачем тот усложняет и без того сложное дело.
- А может быть, для выполнения этой миссии найдется кто-нибудь в самом Уайтхолле? - Маркус цеплялся за последнюю соломинку.
- Нам необходим сторонний исполнитель, - отрезал Уэллингтон.
- Два агента уже провалились, - прибавил Хорас. - Мы не можем больше рисковать.
«Моя жизнь, конечно, не в счет», - отметил про себя Маркус, понимая, как мало он значит для этих людей.
- А что насчет моего отца? Он директор Авдерсен-холла и может помешать нам.
- Вот здесь я должен с вами согласиться, - ответил Уэллингтон. - Поэтому я отправил ему письмо, в котором говорится о вашем возвращении и о его причинах.
На мгновенье Маркусу показалось, что все погрузилось в непроглядный мрак. Нет, он, наверное, ослышался.
- Мы нуждались в помощи вашего отца, - признался Хорас. - Иначе наш план мог оказаться под угрозой срыва. К счастью, ваш отец и генерал Уэллзли хорошо знакомы.
- И ваш отец, как настоящий солдат, принял на себя груз ответственности, - продолжил Уэллингтон. - Этот человек, неустанно работающий на благо сирот Лондона, - просто святой. Когда он просит о пожертвованиях, ему просто невозможно отказать. Да и кто бы стал отказывать, зная о том, каким замечательным и нелегким делом занимается этот почтенный человек. Я рад, что на мою долю не выпало присматривать за несчастными детьми, - сморщился генерал. - Хотя я порой сталкиваюсь с массой несчастий иного рода.
- Вы написали моему отцу?! - Повышать голос на начальство не полагалось, и он это знал, но сдерживаться более не было сил. Дыхание стало таким судорожным, а руки так затряслись, что, казалось, он вот-вот взорвется изнутри - Вы договорились с отцом о моем возвращении, даже не поставив меня в известность?
- Знаете что, майор… - Хорас встал.
- Я каждый день без колебаний рискую собственной жизнью! - практически прорычал Маркус. - Но вам этого мало. Вы роетесь в моей личной жизни на том основании, что я ваш подчиненный? Но я не ваша собственность!
- Майор Данн! - Уэллингтон встал.
- Можете забрать ваше чертово предписание!..
Уэллингтон рассвирепел:
- Я не из тех, кто будет мириться с неповиновением! Вы будете выполнять наши приказы или же будете наказаны!
- Я охотнее станцую для Наполеона джигу, чем стану игрушкой в ваших руках! - Маркус сорвал с мундира знаки отличия, бросил их на пол и вышел из палатки, зная, что подписал свой смертный приговор. Но ему было все равно.
Глава 2
Весна , 1811 год
Лондон , Англия
Кэтрин Миллер осторожно переступила порог Андерсен-холла. Она уже тысячи раз входила в этот дверной проем, но не теряла осмотрительности. Ее нога была в куда лучшем состоянии, нежели когда-либо, но Кэтрин постоянно боялась, что в самый неожиданный момент она вновь захромает.
Пришло время ужина - самый подходящий момент для того, чтобы уединиться на веранде. Сумерки сгущались, со всех сторон доносился стрекот сверчков. В воздухе витали запахи прошлогодней листвы, близкой весны и… табачного дыма. Кэтрин догадывалась, что дымящаяся трубка принадлежит доктору, с которым девушка давно уже хотела поговорить наедине. Ее очень беспокоило здоровье директора Данна.
Она подошла к стоящему у перил Майклу Уиннеру, и они вместе стали наблюдать за тем, как невысокая экономка в сером одеянии шествует через двор - от главного здания приюта к своей резиденции. Даже в сумерках можно было увидеть ее белоснежную шапочку и белый передник.
- Мне оы не хотелось оказаться на месте миссис Нейгел, - заметила Кэтрин, миновав деревянное крыльцо.
- Почему вы так говорите? - осведомился доктор Уиннер, посасывая мундштук черной трубки и щурясь, дабы не упустить миссис Нейгел из виду. Доктор был высокий и крепкий. В его глазах читалась доброта, а пухлые губы легко складывались в улыбку. Все то время, которое Кэтрин провела в Андерсен-холле, он заботился о здоровье детей и обслуживающего персонала. Именно он постарался вылечить ее ногу, когда десять лет назад девушка приехала в Андерсен-холл.
- Она должна следить за поведением детей и чистотой в приюте, - пояснила Кэтрин, - при том что на ней еще вся кухня, а в это время человек, - смело продолжила она, - которого она любит больше всех на свете, умирает.
Темные брови доктора взлетели вверх, но его взгляд остался непроницаемым.
- Вам не нужно притворяться в моем обществе, сэр. Я знаю, что директор Данн болен.
Уиннер долго молчал, наблюдая, как белые облачка дыма от его трубки поднимаются вверх.
- И что навело вас на подобные мысли?
- Уже почти два года я выполняю для него работу секретаря. Я в курсе всего, что происходит, но не так давно он вдруг стал необычно скрытным. Он проводит конфиденциальные совещания с Советом попечителей. Кроме того, он переписывается с генералом Уэллзли, я имею в виду - с виконтом Уэллингтоном.
- Так Уэллингтон теперь виконт? Я не знал.
- И генерал.
- В любом случае, какой бы титул Уэллингтон ни носил, он - патрон приюта, и вам это хорошо известно. А разве для директора не естественно переписываться…
- Помилуйте, ведь Уэллингтон сейчас на Пиренейском полуострове. Он занят войной. И по-моему, директор может переписываться с Уэллингтоном только из-за Маркуса.
Уиннер поджал губы.
- Подобные вещи не могут быть доподлинно известны…
- Пожалуйста, доктор. Он умирает?
- Насколько я знаю - нет.
Кэтрин ощутила огромное облегчение и необъяснимую слабость в ногах. Великодушие, порядочность, ум и добрый юмор директора Данна были столь притягательны, что представить себе Андерсен-холл без этого человека казалось невозможным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100