А мы не могли подводить итоги. Нам не на что было оглянуться – нам надо было думать о будущем, о предстоящей осени и исподволь готовиться к ней.
Именно так и поступала Екатерина Ивановна. Она уже знала, как умеет читать, писать и считать каждый в отрядах Стеклова и Володина, где были собраны самые младшие ребята, знала, каково образование Петьки, который у нас с самого начала не по возрасту попал в отряд Жукова. Она не устраивала особых поверок, отдельных экзаменов. Однажды я слышал – под вечер она читала ребятам «Бежин луг», потом обратилась к Лёне Петрову:
– Почитай теперь ты, а я пока немного отдохну – устала…
Леня совсем растерялся:
– Да что вы, Екатерина Ивановна! Да я не умею… я плохо очень…
– Читай, читай. Я совсем охрипла. Читай, мы слушаем.
Краснея, потея, смущаясь, Леня начал по складам разбираться в длинных и плавных тургеневских периодах.
Послушав минуты три, Екатерина Ивановна сжалилась:
– Ну, отдохни. Павлуша, теперь ты смени его.
Павлуша Стеклов приступил к делу куда бойчее – он читал очень внятно, даже с выражением.
– Ну куда годится человек без знания арифметики! – услышал я в другой раз. – Да ведь она на каждом шагу нужна. Даже дикий человек не мог обойтись без чисел. Когда ему надо было назвать число, он показывал на предметы, которые всегда встречаются в природе именно в таком количестве. Что, непонятно? Сейчас объясню. Как было сказать «один»? Первобытный человек говорил: «луна» – ведь луна одна в небе. Вместо «два» он говорил «глаза»…
– Верно! Глаз-то всегда двое! – крикнул Петька, сам удивленный и гордый таким открытием.
– А когда надо было назвать число «четыре» – говорили «лев».
– Потому что сколько ног? Четыре! – вслух догадался кто-то.
– А три как же? – осведомился младший Стеклов.
– Да, вот это было трудно. В жарких странах говорили: «нога страуса», потому что у страуса на ноге три пальца. А где страусы не водятся, там люди не знали, как быть…»
Осторожно, шаг за шагом, Екатерина Ивановна приохотила ребят к занятиям, а они еще даже не успели заметить, что учатся!
Как-то под вечер, сидя в спальне у младших, она сказала:
– Вот что: до сих пор я все задавала вам разные задачки – теперь задавайте-ка вы мне. Придумайте какую-нибудь задачку сами.
– Приду-умать?
– А мы не умеем!
– Вы не видите задач? Неужели? Да их кругом сколько хотите.
Ребята озираются по сторонам, силясь понять, чего хочет от них Екатерина Ивановна. Уж не шутит ли она? А Екатерина Ивановна встает, ходит по комнате, дотрагиваясь до кроватей, подушек, до тумбочек, и все повторяет:
– Смотрите-ка, вот задача, вот задача, и здесь тоже, да не одна, а целых две. Ну-ка, Павлуша, иди сюда. Сосчитай эти кровати.
– Одна… две… семь, Екатерина Ивановна!
– А в том ряду?
– Одна… две… три… девять! – докладывает Павлушка.
– Ой, я догадался! – кричит Леня. – В одном ряду было семь кроватей, в другом девять… – и вдруг умолкает, точно ему не хватило дыхания.
– Ну, а дальше? – спрашивает Екатерина Ивановна. – Это вся твоя задачка?
– Нет, не вся! – кричат ребята. – Можно узнать, сколько в двух рядах!
– А можно – на сколько в нашем ряду больше!
– Ну хорошо. А теперь давайте так. Вот я пишу. Всем видно? – И Екатерина Ивановна крупно и четко выводит, на листе бумаги: 26+12. – Придумайте на эти числа задачку.
– Мы им забили двадцать шесть мячей, а они нам двенадцать – сколько всего забили? – выпаливает Петька.
– Эх, ты! Кто же так считает – сколько всего? Надо считать, на сколько у нас больше! – кричит Вася Лобов.
Позже, по дороге в столовую, ребята то и дело окликали:
– Екатерина Ивановна! А вот еще задачка! А вот еще!
И за ужином они не могли успокоиться: считали тарелки, ложки, ломти хлеба, даже ягоды в компоте и тут же сочиняли про них задачи.
Постепенно среди малышей не осталось ни одного, кого Екатерина Ивановна не заставила бы думать, придумывать, соображать. Она исподволь усложняла задачи, уверившись, что ребята хорошо и сознательно справляются с простыми. И они решали задачи и примеры с пылом, потому что горячо и увлеченно занималась арифметикой сама Екатерина Ивановна. Этого огонька в ней, видно, не погасили годы, да, я думаю, она и не повторяла из года в год одно и то же, а всякий раз неистощимо придумывала что-то новое, свое.
И еще услышал я однажды: бежал по двору вприпрыжку Вася Лобов и выкрикивал нечто непонятное – то ли стишок, то ли считалку. Наконец я поймал рифму: «надзирай».
Должно быть, недоумение еще не сошло с моего лица, когда я столкнулся с Екатериной Ивановной, потому что она сразу спросила:
– Что это вас так удивило, Семен Афанасьевич?
– Да вот не успел разобрать – что-то загадочное Лобов припевает, рекомендует надзирать над чем-то.
Она рассмеялась:
– Не надзирать, а назирать. Это я им рассказывала про первый русский учебник арифметики Магницкого. Некоторые места там написаны стихами, вот ребятам и понравилось.
И она, улыбаясь, продекламировала мне загадочную Васькину «считалку»:

К Двум един – то есть три,
Два же к трем – пять смотри.
Так и все назирай,
Таблицу разбирай!

Несколько дней спустя Екатерина Ивановна сообщила мне:
– По арифметике все младшие – примерно вторая группа. Читают хуже, но я их за лето подгоню. А как со старшими?
Со старшими дело обстояло не блестяще. Поодиночке их проверил по арифметике Алексей Саввич, по русскому языку – Галя и Софья Михайловна. Человек тридцать едва-едва годились в третью группу, человек двадцать – в четвертую и десяток с большой натяжкой – в пятую. Среди этих оказались Жуков, Подсолнушкин и Володин. Володина я никогда не считал чересчур способным и сообразительным, а между тем выяснилось, что он хорошо читает, довольно грамотно пишет и очень толково решает задачи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120