Наоборот, чем ярче разгорается день, тем все более дикими и безумными кажутся мне они. Но я должен чем-то занять себя, иначе беспокойство за судьбу сына попросту выжжет мне душу.
Жаль, что я не могу сойти с ума, – безумие подарило бы мне покой. Но у меня слишком здравый рассудок.
Моя прежняя жизнь разбилась вдребезги. Герда от всего случившегося вновь стала такой, как четыре года назад, когда ее поместили в больницу. Но, боюсь, теперь мне уже не вывести ее из ступора.
В считанные дни я потерял отца, брата, жену и сына.
Купе заливает солнечный свет, и, глядя на его теплые, живые лучи, я уже больше не сомневаюсь в том, что совершенно определенно сошел с ума. Отныне меня окружает иллюзорный мир, в котором, не стихая, идет грандиозная битва добра со злом и в котором не только я сам, но и мои близкие подвергаются смертельной опасности.
И этот иллюзорный мир полностью заменил собою реальность, теперь я вынужден подчиняться его законам, иначе меня ждут новые страдания. В его недрах сгинули мои сын и брат, а это уже никак не назовешь иллюзией.
Господи, в которого я не верю, помоги мне!

Глава 8

ДНЕВНИК МЕРИ ЦЕПЕШ-ВАН-ХЕЛЬСИНГ
22 ноября 1871 года
Вот она – расплата за все годы, когда я скрывала правду от своих сыновей. Бедный мой Стефан, тебя вновь похитили, а я не в состоянии что-либо сделать. Любое зло, причиненное тебе, ляжет на мои плечи тяжким грузом, который я буду нести до самой могилы.
И ты, Брам, прости меня! Я хотела лишь одного – спасти тебя, а вышло так, что по моей вине и ты все потерял...
Но я сознаю свою вину не только перед сыновьями. Я виновата и перед тобой, мой дорогой Аркадий. Не сделай я тогда рокового выстрела (я думала, что ты отправишься на небеса), с тобой не произошло бы страшного превращения и ты не провел бы последние двадцать шесть лет в этом ужасающем чистилище.
Я думала, что больше не увижу Аркадия сегодня, но он вновь появился в гостиной, где Брам устроил нас с Гердой на ночлег. Настойка опия подействовала на бедняжку, и она крепко заснула, свернувшись калачиком на диване. Я выбрала место на полу поближе к камину. Возможно, от его тепла меня разморило. Уснуть я не смогла, но впала в тревожное забытье.
Холодные пальцы коснулись моих губ, и я сразу же очнулась. Первой мыслью было: «Неужели Влад пробрался в наш дом?» Нет, я смотрела в знакомые карие глаза, имеющие лишь легкий зеленоватый оттенок. Аркадий.
– Тс-с, – прошептал он, гладя меня по волосам.
Я успокоилась и села на постели, однако мой мозг пронзила новая тревожная мысль: где Брам?
– Ему никак не уснуть, – сказал по-английски Аркадий, почувствовав мою тревогу. – Он сейчас на кухне. А я ждал, когда смогу остаться с тобой наедине.
Я повернулась в сторону кухни: и в самом деле, из-под двери выбивалась полоска света. Аркадий взял мою руку и прижал к своей груди. Кажется, мне удалось научиться не вздрагивать от его прикосновений.
– Мери, дорогая моя... Я пришел попрощаться, ибо это наша последняя встреча.
– Нет, нам еще обязательно предстоит увидеться, – прошептала я.
У меня забилось сердце. Вид Аркадия пугал меня, и я сразу вспоминала о множестве людей, погубленных им. Их кровь навсегда осталась на его губах. И в то же время он по-прежнему был моим любимым мужем, молодым и красивым, чудесным образом вернувшимся ко мне через столько лет.
– Нам предстоит увидеться, – повторила я. – Когда ты привезешь сюда Стефана...
Аркадий не отвел глаз. По его лицу скользили оранжевые отблески пламени.
– Стефан вернется сам, когда Влад и я будем уничтожены. Я тебе это обещаю. – Он болезненно поморщился. – Прости меня, Мери. Я веду себя как последний эгоист. Я не имел права нарушать твой сон и снова вторгаться в твою жизнь. Ты и твои близкие и так достаточно настрадались, чтобы теперь лишний раз навязывать тебе свое общество. Но я не мог уйти, не повидавшись с тобой.
Он печально улыбнулся и провел рукой по моей щеке.
– Один взгляд – и я без страха и сожаления уйду в вечность.
Вечность в аду. Подумав так, я не смогла сдержать стона. Герда даже не шевельнулась.
Мне не привыкать к потрясениям. Первое из них, разбившее мое сердце, я испытала двадцать шесть лет назад. Время залечило душевные раны, и выпавшие на мою долю страдания только закалили характер. Я была уверена, что уже больше никогда мне не придется собирать осколки собственного сердца. Но сейчас, глядя на Аркадия и зная, что он уходит навсегда, не только за пределы жизни, а и за пределы смерти, я почувствовала, как оно вновь рвется на куски.
Я потянулась к Аркадию – не к вампиру, пьющему кровь, но к человеку, которого знала и которого любила до сих пор. Я сняла с него плащ, жилетку, расстегнула тугой крахмальный воротничок и пуговицы рубашки. Мои губы нашли на его мерцающей шее впадинку чуть повыше ключицы. Я целовала эту впадинку, которую однажды осквернили зубы отвратительного чудовища, мучаясь оттого, что не могу ни повернуть время вспять, ни исправить последствия того злодейского укуса. Выход был лишь один – фатальный для Аркадия.
Я прижалась щекой к его груди. Холодное тело (каким теплым оно было когда-то!) и молчащее сердце уже не пугали и не вызывали отвращения. Ощутив на себе его взгляд, я подняла голову. В глазах Аркадия блестели слезы, прозрачные, как хрусталь.
Мы не сказали друг другу ни слова. Нас переполняли чувства, однако наши ласки и поцелуи не сопровождались нежным воркованием. Не знаю, согрешила ли я и предадут ли меня проклятию за любовную страсть к вампиру.
В те минуты он не был дляменя вампиром, существом, чья душа обречена на скитания между землей и небесами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94