Я даже проводила больше времени в юбках, чем в бриджах – и это впервые с тех пор, как оставила дом, – пока отчаяние не выгнало меня и я стала слоняться вокруг замка Д'Олбриотов в надежде увидеть Райшеда, а любопытство не привело в огромную гулкую библиотеку, где полки книг уходили так высоко, что к ним были приделаны собственные лестницы.
По крайней мере моя родная мать никогда не душила меня слепой привязанностью госпожи Татель. Она научила меня читать и считать, советовала думать своей головой, приобретать умения, чтобы компенсировать ущербность моего происхождения, хотя она больше думала о службе, а не об оттачивании моих талантов с мешочком рун. Я искренне полюбила мать Райшеда, но она напоминает мне ласточек, что строят гнезда под стрехами трактиров, окружающих площадь. Они всегда возвращаются на то место, где жили в прошлом и позапрошлом году. Мои симпатии принадлежат ястребу, который парит в вышине, просматривая обочину, и готов броситься на жертву, спугнутую проезжающим фургоном, дабы взять то, что посылает ему Талагрин.
Мимо, громыхая по булыжникам, прокатила телега, кожа скрипела, когда лошадь напрягалась в своем хомуте. Я не была единственным скрипучим колесом в фургоне этой зимой. Райшед быстро понял, что возврата к отцовскому ремеслу не будет. Его братья преуспевали. Указ предыдущего года, запрещавший деревянные подъезды как угрозу пожара, дал им всем работу, о которой они могли только мечтать, и они украсили все фешенебельные дома нарядными каменными пилястрами и навесами. Но теперь та работа практически иссякла, три каменщика в семейном деле – больше чем достаточно. Старшие братья вполне ясно дали это понять.
Я не привязалась ни к Хенси, ни к Риднеру, и это чувство было взаимным. Оба ожидали скромного послушания и вышитого своими руками белья от приличных девушек. Каждый ухаживал за скучной девицей с таким непробиваемым занудством, что любая женщина с капелькой духа искала бы лучшего предложения. Что я и сказала однажды вечером, не выдержав их пренебрежительности.
Я вздохнула, тоскуя по Райшеду, его острому уму, его уверенности, его сильным объятиям и теплу его любви. Что нам обоим нужно, так это какой-то способ оставаться при деньгах, который мы оба могли бы принять. Чувство самоуважения не позволит Райшеду жить за счет дохода, который я могу получать от рун, а мне нестерпима даже мысль о том, что он возьмется за какое-то скучное ремесло и мы станем жить в опрятном домике в ряду таких же домов в трех улицах от его матери, ужиная всей семьей каждый вечер базарного дня.
Группа танцовщиц вышла из «Мешка Гвоздей». Я помахала одной.
– Что за музыканты играют для вас? Я ищу Лесного менестреля.
Девушка пожала плечами.
– Тогда продолжай искать. Все, что у нас есть, – это пара болванов из Пеорла.
Она пошла дальше. Несмотря на практичные башмаки и теплую накидку, в ее походке чувствовалась грация танцовщицы.
Зимнее Солнцестояние привело в Зьютесселу и Мисталя – третьего из старших братьев Райшеда, который изучает право в Тормейле. Домой он прибыл под ручку с чувственной танцовщицей; среди зимы на ней было одежд меньше, чем на госпоже Татель в разгар южного лета. Бедная госпожа Татель отчаянно старалась быть радушной, неумело скрывая надежду, что локоны этой девицы останутся не отрезанными. Хенси и Риднер разрывались между неодобрением и завистью, и под этот шум мы с Райшедом нашли время, чтобы обсудить наши перспективы на новый год.
Д'Олбриот предложил Райшеду звание избранного – бесспорная честь. Присягнувший, возвышенный до избранного и исправно выполняющий свою работу, по праву может рассчитывать в будущем на должность управляющего, в обязанности которого входит надзор за землями и арендаторами Д'Олбриота в каком-нибудь городе или провинции. Престижная служба, жалованье и независимость, то есть возможность жить так, как мы хотим, – это звучит многообещающе. Райшед видит в этом самый надежный фундамент для нашей совместной жизни, но я не собиралась сидеть сложа руки следующие пятнадцать лет, ожидая, когда то яблоко упадет на мои колени. Нам надо посадить мессира Д'Олбриота в такой глубокий долг, чтобы его благодарность возвысила Райшеда прямо сейчас.
Каковы насущные заботы патрона? Во-первых, заручиться поддержкой Верховного мага, но не быть обязанным Хадрумалу. Во-вторых, сохранить положение Дома Д'Олбриотов как единственного канала влияния на колонию Кель Ар’Айена, или – на современный лад – Келларина. Вот почему я нахожусь здесь, в Селериме, работаю на мессира, пока Райшед временно служит его племяннику Камарлу, охраняя последнего. Однако я все равно скучала по Райшеду. Не обрекла ли я себя на бессмысленные поиски, когда могла бы оставаться рядом с ним? Я тяжело вздохнула.
Нет. Не бросив руны, не выиграешь. Как говорит Грен о, казалось бы, невыполнимом деле: «Ты ешь лося по кусочку», обычно прибавляя: «И начинаешь с его яиц, если он брыкается».

Селерима, Западный Энсеймин, Второй день Весенней ярмарки, после полудня

– По-моему, ты не в том положении, чтобы чего-то требовать! – Эйриз скрестила руки, ее возмущенный голос отразился от белизны голых стен комнатки.
– Не думаю, что я должен просить, – холодно ответил Джирран. Он высыпал деньги из ее кошелька на облупившийся комод с криво висящей дверцей. – Жена не должна нуждаться в напоминании о ее обязанностях в постели или где-нибудь еще.
Эйриз сердито фыркнула.
– Будь у тебя голова на плечах, ты бы подумал о последствиях. Что, если бы мне пришлось застрять здесь, внизу, в этом протухшем воздухе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169