Коллективная психология занимает совершенно другую сферу
и в своем развитии идет по пути, диаметрально противополож-
ному социологии; она имеет права гражданства там, где послед-
няя вовсе не имеет места, и ее законы управляют там, над чем
социологические законы потеряли свою власть.
Чем более временно и случайно собрание индивидов, чем бо-
лее оно является неорганическим, тем далее отстоит оно от Спен-
серовой аксиомы и тем скорее входит в сферу наблюдений кол-
лективной психологии.
Среди названных нами человеческих агрегатов, более или ме-
нее разнородных и неорганических, каковы: суд присяжных, съез-
Социология и коллективная психология
ды, театры, вообще всякого рода кратковременные собрания, ко-
торые более чем всякие другие не подчинены законам социоло-
гии и вполне управляются законами коллективной психологии,
можно, если не ошибаемся, назвать толпу.
В самом деле, толпа представляет из себя человеческой агре-
гат, разнородный по преимуществу, так как она составлена из
индивидов обоего пола, всех возрастов, классов, социальных
состояний, всех степеней нравственности и культуры, и по пре-
имуществу же неорганический, так как она образуется без пред-
варительного соглашения, произвольно, неожиданно.
Изучение психологии толпы будет, таким образом, изучением
коллективной психологии при помощи явлений, лучше, чем вся-
кие другие, позволяющих исследовать ее законы и обнаружить
их действие.
Вот скромное предположение того, что мы намерены сделать в
этом сочинении, чтобы в конце концов быть в состоянии дать
себе точный отчет в природе преступлений толпы и опасности их
для общества.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПСИХОФИЗИОЛОГИЯ ТОЛПЫ
Вопрос об уголовной ответственности сравнительно прост, если
виновником преступления является одно лицо. Напротив, он
значительно осложняется, когда в одном и том же преступле-
нии участвует много лиц, так как тогда нужно исследовать
участие, которое принимал каждый в данном преступном дейс-
твии. Но вопрос делается крайне трудным, когда виновниками
преступления является не несколько лиц, даже не много лиц, а
очень большое число их, столь большое, что его трудно точно
определить.
Приведение в исполнение присужденного наказания, легкое в
первом случае и более трудное во втором, в последнем случае
делается совершенно невозможным, потому что неизвестно, где
найти истинных преступников, и нет, таким образом, возмож-
ности их наказать.
Как же тогда поступают? Одни, следуя ужасному военному
закону наказания через 10-го, т. е., наказав нескольких человек,
с успехом, но часто без всякого смысла, прекращают в толпе
волнение и внушают ей страх. Другие, следуя примеру Таркви-
ния (что бесспорно будет более логично, но все же далеко не
вполне справедливо), рассуждавшего, что для победы над врага-
ми необходимо поражать самых высоких, - наказывают глав-
ных зачинщиков и подстрекателей, в которых никогда нет недо-
статка в толпе.
Поставленные между этими двумя нелогичными выводами,
народные судьи часто оставляют всех на свободе, поступая таким
образом по словам Тацита, сказавшего, что <там, где виновных
много, не должно наказывать никого>. Это и будет тот случай,
когда, как говорит Пеллегрино Росси, благодаря глупому рас-
суждению, виновные остаются безнаказанными.
Но справедлива ли безнаказанность? Если она справедлива, то
на каком основании? Если же наоборот, то каким же тогда обра-
Психофизиология толпы
зом противодействовать преступлениям, совершаемым толпою?
Ответить на эти вопросы и будет целью нашего сочинения.
Классическая школа уголовного права никогда не задавала себе
вопроса, должно ли преступление, совершенное толпою, наказы-
ваться так же, как преступление одного человека. И это было
вполне естественно. Ей было совершенно достаточно изучить
преступление, как юридическую субстанцию; преступник был у
нее на втором плане; это был X, которого не хотели и не умели
определить. Для нее очень мало значения имело то обстоятельс-
тво, происходил ли преступник от эпилептических или пьянст-
вующих родителей, или же от здоровых; принадлежал ли он к
той или другой расе, родился в холодном или жарком климате,
был ли он до этого хорошего или дурного поведения. Знание
условий, при которых было совершено преступление, тоже каза-
лось ей не имеющим значения. В ее глазах, как бы преступник
ни действовал: один ли, или под влиянием толпы, возбуждавшей
и опьянявшей его своими криками, - всегда причиной, тол-
кавшей его на преступление, была его свободная воля. За один и
тот же проступок всегда назначалось одно и то же наказание.
При таком юридическом принципе действия судей были ло-
гичны; при отсутствии же этого принципа их выводы должны
были пасть сами собой. Это и случилось.
Позитивная школа доказала, что свободная воля - иллюзия
сознания; она открыла неизвестный до сих пор мир антрополо-
гических, физических и социальных факторов преступления и
подняла до юридического принципа идею, которая бессознатель-
но уже чувствовалась всеми, но не могла найти себе места среди
строгих юридических формул, - идею о том, что преступление,
совершенное толпою, должно судиться отлично от того преступ-
ления, которое совершено одним лицом, и это потому, что в пер-
вом и во втором случаях участие, принимаемое антропологичес-
кими и социальными факторами, совершенно различно.
Пюльезе первый изложил в брошюре, озаглавленной <О коллек-
тивном преступлении>, доктрину уголовной ответственности за
С.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113