ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Потрясенный отец держался за сердце. В ход были пущены все доводы и
применены все разумные меры. Мать, бледнея, ломала руки. Но, в конце
концов, дело старших - предостеречь. Если молодость упорствует, следует
дать ей идти избранной дорогой. И к вечеру парон Ваагн пожал плечами и, все
еще ворча, сел за бюро, писать новые письма. Ведь Араму, коль скоро мальчик
стоит на своем, надлежало обеспечить место в таком училище, которое
достойно славы рода дамасских Овсепянов.
...Странно, но лишь в последние недели, бредя по горным тропам, Арам
Овсепян ощутил истинный смысл слов "зов крови". По сути, он никогда не знал
Родины, хотя в доме с прадедовских времен было много Армении: гравюры,
старые книги, хранящие высохшие, прозрачно-ломкие листья, стоптанные
башмаки, в которых некогда прибрел в Сирию легендарный прапрадед Багдасар,
основатель рода. С детства Арам слышал об Армении: о ней, полузакрыв глаза,
рассказывал худенький, надрывно кашляющий учитель, о ее судьбах скорбели,
собираясь порой за кофе, приятели отца. Но, заточенная в полуугасшие
запахи, в вещи, давно ставшие просто символами, в громкие и общие слова,
Родина вряд ли была для Арама чем-то большим, нежели красивая грустная
сказка. Или сон, даже не собственный, а дедовский, полученный по наследству
вместе с домом, фамилией и кровью.
Здесь, в ущелье, Армения была настоящей. Она матово розовела под
лучами полуденного солнца, очень похожая на свои портреты, прикованные
резными рамками к стенам дамасского дома. Но... там, в кабинете отца,
Родина выглядела уютной, умытой и причесанной; даже скалы казались
отшлифованными умелым ювелиром. На гравюрах совсем не было пыли. А истинная
Армения оказалась сплошным шероховатым камнем, больно режущим ноги. И ее
дыхание горчило; привкус дыма, мешаясь с пылью, давил грудь. Родина горела.
...Майора Овсепяна в полку любили. Не только как хорошего товарища, не
напоминающего попусту о мелких долгах. Нет, общая приязнь основывалась на
большем - на единстве помыслов. Совсем недавно, сокрушив престол, в Стамбул
вошли младотурецкие части. Слова "Множество стран, но одна держава,
множество наций - но единый народ!" разлетелись по улицам столицы, дошли до
самых отдаленных вилайетов. Конституция влилась в жилы дряхлеющей Империи
подобно игристому вину, будоража даже те сердца, которые, казалось, давно
уже перегорели на костре несбывшихся надежд. Старики в кофейнях охрипли от
споров. Молодежь была едина. Юные турки и армяне, славяне, греки и албанцы
с восторгом повторяли имена революционных кумиров: Энвер, Талаат, Джемаль.
И все чаще снова: Энвер! Время растило героев, и трон султана стал всего
лишь дряхлым, хотя и ярким, символом единства народа Османов.
Все так. Но с некоторых пор отношение однополчан несколько изменилось.
Прямо говоря, после Триполитанской кампании, увы, не принесшей лавров
офицерскому корпусу Его Величества, Арам Овсепян был одним из очень
немногих, удостоенных не только повышения, но и высшего ордена Империи за
образцовое исполнение долга. Именно так указывалось в приказе. Старенький
паша, вручая герою награду, обнял его и назвал "истинным львом ислама". В
строю хихикнули: почтенный ветеран Крыма явно перешагнул тот порог, когда
старость еще можно назвать мудрой. К ордену приложили личный памятный дар
Султана - перстень с большим сапфиром. Старый Овсепян в Дамаске важно
принимал поздравления от родни и сослуживцев и, выразив в письме к сыну
свою отцовскую гордость, удвоил сумму, ежемесячно направляемую в Стамбул на
имя капитана - нет, отныне майора! - Арама Овсепяна. Однако с того же дня в
отношении сослуживцев нечто надломилось. К радости за однополчанина
примешивалось чувство, которое сами офицеры, конечно, отказались бы
анализировать. После того, как в Ливии целые дивизии вместе со штабами
сдавались итальянцам без выстрела, орден на груди христианина шокировал.
Вне зависимости от чужих и собственных желаний Арам-бей оказался белой
вороной. Разумеется, господа офицеры не выказывали возникшего холодка...
только майор Вахид Торлак открыто нарывался на скандал, крича о "продажных
псах, грабивших мечеть пророка" - но майор Вахид был дурак, а дураков в
столичном гарнизоне насчитывалось, к счастью, еще меньше, нежели
христиан-орденоносцев. Никто не поддерживал Вахида Торлака, его, напротив,
одергивали, порой достаточно резко. И все же, все же...
...Время в ущелье словно застыло и, хотя солнце почти не продвинулось
к западу с той минуты, когда Арам остался один на тропе, казалось, что
минуло уже много часов. Высоко над клыками скал парил орел, снизу похожий
на крест с непомерно вытянутой перекладиной. Окрещенное небо! Оно не могло
быть иным здесь, где кресты были повсюду - на кладбищах, перекрестках,
стенах домов; даже обычные камни встречали прохожих этой меткой. Кресты не
бросались в глаза, нет, они проникали в сознание, их можно было даже не
замечать, но вскоре их присутствие ощущалось просто с воздухом, с шагом, с
усталостью в растертых ногах. Да, именно так! - кресты были неразрывно
связаны с болью, словно каждый, проходивший по этой земле, оставил ей свои
горести, и они впечатались в камни на обочинах горных троп знаком
искупления.
Дома, а тем более в полку, Арам не слишком часто задумывался о смысле
креста. Это был просто символ, если угодно - знак принадлежности к
конкретной общине. В Дамаске христиан было достаточно, на любой вкус: и
католики, и православные, и грегорианцы, и приверженцы странных сект,
упорно хранящих свои истины (или заблуждения?
1 2 3 4 5 6 7 8

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики