- Мальчик, - закричал я, - ты понимаешь, мальчик
у армян...
О боги моей юности!.. Из двадцати прожитых лет -
пять ушло на придумывание повестей, тысячи повестей,
сосавших мозг. Они лежали у меня на сердце, как жаба
на камне. Сдвинутая силой одиночества, одна из них упа-
ла на землю. Видно, на роду мне было написано, чтобы
тифлисская проститутка сделалась первой моей читатель-
ницей. Я похолодел от внезапной моей выдумки и расска-
зал ей историю о мальчике у армян. Если бы я меньше и
ленивей думал о своем ремесле, я заплел бы пошлую ис-
П. С. Таранов
торию о выгнанном из дома сыне богатого чиновника, об
отце-деспоте и материмучинице. Я не сделал этой ошиб-
ки. Хорошо придуманной истории незачем походить на
действительную жизнь. Жизнь изо всех сил старается
походить на хорошо придуманную историю. Поэтому, и
еще потому, что так нужно было моей слушательнице, -
я родился в местечке Алешки, Херсонской губернии. Отец
работал чертежником в конторе речного пароходства. Он
дни и ночи бился над чертежами, чтобы дать нам, детям,
образование, но мы пошли в мать, лакомку и хохотунью.
В десять лет я стал воровать у отца деньги, подросши,
убежал в Баку, к родственникам матери. Они познакоми-
ли меня с армянином Степаном Ивановичем. Я сошелся к
ним, и мы прожили вместе четыре года...
- Да лет-то тебе сколько было тогда?..
- Пятнадцать...
Вера ждала злодейств от армянина, развратившего меня.
Тогда я сказал:
- Мы прожили четыре года. Степан Иванович оказал-
ся самым доверчивым и щедрым человеком из всех лю-
дей, каких я знал, самым совестливым и благородным.
Всем приятелям он верил на слово. Мне бы за эти четыре
года изучить ремесло, я не ударил пальцем о палец... У
меня другое было на уме - биллиард... Приятели разори-
ли Степана Ивановича. Он выдал им бронзовые векселя,
друзья представили их к взысканию...
Бронзовые векселя... Сам не знаю, как взбрели они
мне на ум. Но я сделал правильно, упомянув о них. Вера
поверила всему, услышав о бронзовых векселях. Она за-
куталась в шаль, шаль заколебалась на ее плечах...
...Степан Иванович разорился. Его выгнали из кварти-
ры, мебель продали с торгов. Он поступил приказчиком
на выезд. Я не стал жить с ним, нищим, и перешел к
богатому старику, церковному старосте...
Церковный староста - это было украдено у какого-то
писателя, выдумка ленивого сердца, не захотевшего пот-
рудиться над рождением живого человека.
Секреты поведения людей
- Церковный староста, - сказал я, и глаза Веры миг-
нули, ушли из-под моей власти. Тогда, чтобы поправиться,
я вдвинул астму в желтую грудь старика, припадки астмы,
сиплый свист удушья в желтой груди. Старик вскакивал
по ночам с постели и дышал со стоном в бакинскую керо-
синовую ночь. Он скоро умер. Астма удавила его. Родствен-
ники прогнали меня. И вот - я в Тифлисе, с двадцатью
рублями в кармане, с теми самыми, которые Вера пере-
считала в подворотне на Головинском. Номерной гости-
ницы, в которой я остановился, обещал мне богатых гос-
тей, но пока приводит только духанщиков с вываливаю-
щимися животами... Эти люди любят свою страну, свои
песни, свое вино и топчут чужие души и чужих женщин,
как деревенский вор топчет огород соседа...
И стал я молоть про духанщиков вздор, слышанный
мною когда-то...
Жалость к себе разрывала мне сердце. Гибель каза-
лась неотвратимой. Дрожь горя и вдохновения корчила
меня. Струи леденящего пота потекли по лицу, как змеи,
пробирающиеся по траве, нагретой солнцем. Я замолчал,
заплакал и отвернулся. История была кончена. Керосин-
ка давно потухла. Вода закипела и остыла. Резиновая киш-
ка свисала со стены. Женщина неслышно пошла к окну.
Передо мной двигалась ее спина, ослепительная и печаль-
ная. В окне, в уступах гор, загорался свет.
- Что делают, - прошептала Вера не оборачиваясь, -
Боже, чего делают...
Она протянула голые руки и развела створки окна. На
улице посвистывали остывающие камни. Запах воды и
пыли шел по мостовой... Голова Веры пошатывалась.
- Значит - бляха... Наша сестра - стерва...
Я понурился.
- Ваша сестра - стерва...
Вера обернулась ко мне. Рубаха косым клочком лежа-
ла на ее теле.
- Чего делают, - повторила женщина громче. - Боже,
чего делают.. Ну, а баб ты знаешь?..
П. С. Тареаюв
Я приложил обледеневшие губы к ее руке.
- Нет... Откуда мне их знать, кто мне допустит?
Голова моя тряслась у ее груди, свободно вставшей
надо мною.
Оттянутые соски толкались в мои щеки. Раскрыв влаж-
ные веки, они толкались, как телята. Вера сверху смотре-
ла на меня.
- Сестричка, - прошептала она, опускаясь на пол
рядом со мной, - сестричка моя, бляха...
Теперь скажите, мне хочется спросить об этом, ска-
жите, видели ли вы когда-нибудь, как рубят деревенские
плотники избу для своего же собрата-плотника, как спо-
ро, сильно и счастливо летят стружки прочь от обтесыва-
емого бревна?.. В ту ночь тридцатилетняя женщина обу-
чала меня своей науке. Я узнал в ту ночь тайны, которых
вы не узнаете, узнал любовь, которой вы не испытаете,
услышал слова женщины, обращенные к женщине. Я за-
был их. Нам не дано помнить это.
Мы заснули на рассвете".
Последняя фотография
И.Бабеля
(из следственного дела)
Секреты поведения людей
-и-1 <пчнмпнп па мй
-СТЯ, 419 UMMI L ЧТО СйМЦМ
<<юмнтйт <><<<< явнew
<4U.< укAгмниfllЮllnмEмmQ
Л-1Аяяти>п!хчдяш1М> .Bяи>чч><виlэвиn пч-гм Лмтии w<<>g11Kn
июни лМцийМлт \aянf>. BpimiiimnH лкивокг AIPWWO
М <мf мсмг. Каакло Ag>мorянtюnlбмJ>м)<<кж
i3wiGM)MO>vtt>-ifwm< 1. tfin №> 1> НА"> IMMh
мммиойвимп AIMMMW м><1ииг <к of аянтг жлэ пт ммми м титй лемь пасм: ямшацим ядйьх)н<м<1 ууч> тдогатсч> wя тМинн >и>
вияй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138