В этой связи
возникает вопрос: существенно ли для деятельности ученого-математика то
различие, которое мы видим, например, между Демокритом и Платоном в
понимании неделимого? В античной литературе концепция Демокрита
противопоставлялась концепции Платона в двух отношениях: во-первых, у
Демокрита атом - физическое тело, у Платона неделимое - математическая
точка, или линия, или плоскость. Во-вторых, и это вытекает из первого, у
Демокрита тела (чувственного мира) слагаются из атомов, т.е. мельчайших тел
того же измерения, а у Платона и пифагорейцев тела слагаются из элементов
другого измерения, т.е. из плоскостей, плоскости, в свою очередь, из линий,
а линии - из точек. Над этим вопросом размышлял В.П. Зубов. Он пришел к
выводу, что, несмотря на указанное различие, математик мог усматривать для
себя в этих концепциях один и тот же смысл, так как "в практическом
отношении, при "пересчитывании", не было никакой существенной разницы,
мыслились ли элементы подобных конечных множеств как точки или как тела.
Вот почему не случайно античные критики брали подчас оба толкования в одни
скобки, а возрождение пифагорейских (или платоно-пифагорейских) концепций
позднее порою происходило "под знаменем Демокрита""73. Видимо, Зубов в
значительной мере прав; его допущение объясняет также, а это немаловажно,
тенденцию к сближению пифагорейцев (и даже Платона) с Демокритом в период
позднего средневековья и особенно в эпоху Возрождения.
Однако это "взятие в одни скобки" имеет и свои границы. В этом отношении
показательно цитированное нами высказывание Архимеда, который строго
различает доказательство определенного положения, проведенное средствами
математики (т.е. теоретическое обоснование его), и усмотрение того же
положения с помощью механических средств (практическое усмотрение). Это
различение, проведенное великим математиком поздней античности в "Письме к
Эратосфену", свидетельствует о том, что хотя научное исследование и может
подчас происходить без специальной философской рефлексии относительно своих
собственных оснований, но только до определенного момента: у тех, кого мы
справедливо относим к классикам науки, забота о теоретическом обосновании
собственной деятельности составляет важный момент последней.



Глава 5

ГРЕЧЕСКОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ. СОФИСТЫ И СОКРАТ
Софисты. Выявление субъективных предпосылок научного знания
До сих пор мы рассматривали направления развития философии, которые имеют
одну общую особенность: в них еще нет достаточно развитой рефлексии по
поводу самой теоретической деятельности и ее оснований, внимание еще
сосредоточено на тех результатах, которых достигает научно-философское
мышление, а не на самом процессе этого мышления.
Правда, нужно и здесь ввести различение: ионийские натурфилософы еще очень
близко стоят к мифологическому способу постижения мира, шаг вперед по
сравнению с ними делают ранние пифагорейцы, но и у них мы находим наряду с
попытками ввести математические методы также целый ряд
мифологически-метафорических фигур мысли.
Элеаты - Парменид и Зенон - делают серьезный шаг вперед от
некритически-нерасчлененного мышления первых "физиков" и ранних
пифагорейцев к логическому прояснению прежних понятий философии и науки и
выработке новых понятий. Они пытаются отдать себе отчет в логическом
значении понятий "бытие" и "небытие", "движение", "изменение" и тем самым
впервые приходят к постановке вопроса о природе бесконечного и
невозможности мыслить бесконечное. Зенон сосредоточивает свое внимание на
понятии континуума: пространства, времени и движения как соотнесения,
связывания пространства со временем. Вскрытые Зеноном противоречия
бесконечности производят сильное впечатление на умы как его современников,
так и последующих поколений ученых и философов: они пробуждают первые
рефлексии по поводу процесса получения научного знания.
Учение атомистов представляло собой последнюю и наиболее теоретически
зрелую форму раннегреческой натурфилософии, которая к концу V в. уже
завершала свое развитие. Она сама, как пишет А.Ф. Лосев, "приходила к
саморазложению. В ней назревали противоположности, которые уже невозможно
было примирить средствами натуралистической космологии. Достаточно указать
на то, что прямолинейно проводимая философия Гераклита с гипертрофией его
учения об абсолютно сплошной текучести бытия приводила к анархическому
иррационализму, которого не допускали ни пифагорейская религия, ни новейшие
научные открытия, ни вся тогдашняя научная практика. С другой стороны,
последовательно проводимое элеатство с его учением о невозможности движения
также приводило к безвыходному иллюзионизму, которого пугалась и страшилась
вся античность вообще... Этот процесс саморазложения "эмпиризма" и
натурализма старой космологии стал возможен только благодаря нарождающемуся
индивидуализму, с появлением которого логические и этические потребности
начинали перерастать наивную красоту и складность досократовского
объективизма. Отвлеченная наука, которая в истории философии часто бывала
продуктом индивидуализма, такому положению дела, конечно, только
способствовала. Многое сделал в этом отношении и сам Демокрит, апологет
индивидуальной множественности. Однако следует подчеркнуть, что учение
атомистов об атоме-индивидууме и об индивидуальной множественности, хотя и
было самым последним и самым зрелым результатом натурфилософии, все же
сопротивлялось ее разложению и отнюдь не переходило на рельсы субъективизма
и идеализма"1.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128