ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Софисты появились и могли появиться только тогда, когда развитие греческой
демократии уже сильно размыло те границы, которые существовали между
сословиями. Оно, таким образом, разрушило прежние каналы трансляции если не
технических навыков и ремесленных "рецептов", то бытового уклада и
ценностных установок, ранее не подвергавшихся никакой рефлексии. Индивид
почувствовал себя уже не просто членом своего "цеха", а самостоятельным
лицом и осознал, что все, прежде принимавшееся им на веру, должно быть
подвергнуто критике. Субъектом же критики и последним основанием всякой
достоверности он стал теперь считать самого себя как индивида. Вот это
выделение индивида как самостоятельной реальности и было той почвой, на
которой только и могла появиться софистика. Несомненно, софисты
способствовали дальнейшему развитию индивидуализма, релятивизируя все то,
что прежде выступало в качестве традиционных истин. Софисты были в Греции
особым слоем, если даже не особым сословием, осуществлявшим функцию
связывания воедино всех остальных групп и индивидов; не случайно
политическая деятельность и подготовка к ней была одним из основных занятий
софистов19.
Потребность в образовании, которую таким путем удовлетворяли софисты,
возникла, как видим, потому, что произошло переключение с трансляции знания
"по вертикали" на трансляцию его "по горизонтали". Образование приходит на
место обычаев.
В этом смысле очень показателен тот конфликт, в который часто вступали
софисты с отцами своих учеников и который нам хорошо знаком в связи с
судьбой Сократа: авторитет отцов, веками освященный и незыблемый в
патриархальных обществах, переходил к софистам, учитель теперь призван
заменить собой отца, он становится "духовным отцом" своего ученика. Это -
столкновение двух цивилизаций, двух взаимно исключающих укладов жизни:
традиционного, где начало "родовое" и "образовательное" еще соединены, где
"род" и "смысл" слиты воедино, а потому род (отец) открывает человеку, как
ему следует жить, учит его и ремеслу, и смыслу жизни, - и нового,
"рационального", где род уже отделен от "смысла", где "смысл" выделился в
самостоятельную сферу и принял облик учителя, взывающего не к родовому, а к
разумному началу своего ученика. А отец, как воплощение "рода", должен
теперь занять подчиненное место, он может теперь разве что передать сыну
свои технические навыки, свое искусство, ремесло, но не свои "ценности", не
"смысловые структуры". Что почитать, а что презирать, что любить, а что
ненавидеть - все это теперь ученик узнает от своего учителя.
Даже обучение чисто хозяйственным навыкам, умению управлять своим домом,
т.е. первейшее, чему раньше учил отец своего сына, теперь становится делом
учителя - софиста. Вот характерное рассуждение об этом Протагора в
одноименном диалоге Платона: "Когда Гиппократ придет ко мне, я не сделаю с
ним того, что сделал бы кто-нибудь из софистов: ведь те просто обижают
юношей, так как против воли заставляют их, убежавших от упражнений в
науках, заниматься этими упражнениями, уча их вычислениям, астрономии,
геометрии, музыке... а тот, кто приходит ко мне, научится только тому, для
чего пришел. Наука же эта - смышленость в домашних делах, умение наилучшим
образом управлять своим домом, а также в делах общественных: благодаря ей
можно стать всех сильнее и в поступках, и в речах, касающихся
государства"20.
По-видимому, мы здесь имеем двусторонний процесс, выделение особой области
общественной деятельности, где индивид выступает как представитель
всеобщего, а именно области политической жизни как таковой, и превращение
сословий, имевших прежде свои нравы и свой уклад, в нечто частное и
особенное. Поскольку этот уклад и эти нравы носят традиционный, древний,
как бы естественно сложившийся характер и не подлежат обсуждению и критике,
постольку они теперь воспринимаются как нечто косное, навязанное индивиду
извне, не прошедшее суда его сознания, от чего необходимо освободиться.
Одним словом, индивид как представитель всеобщего действует теперь в другой
сфере, нежели та, в которой он действует как представитель особенного
сословия. Вот как об этом разделении всеобщего и частного начал говорит
Сократ в платоновском диалоге "Протагор": "...Я вижу, что когда соберемся
мы в Народном собрании, то, если городу нужно что-нибудь делать по части
строений, мы призываем в советники по делам строительства зодчих, если же
по корабельной части, то корабельщиков, и так во всем том, чему, по мнению
афинян, можно учиться и учить; если же станет им советовать кто-нибудь
другой, кого они не считают мастером, то, будь он хоть красавец, богач и
знатного рода, его совета все-таки не слушают... Значит, в делах, которые,
как они считают, зависят от мастерства, афиняне поступают таким образом.
Когда же надобно совещаться о чем-нибудь касающемся управления городом, тут
всякий, вставши, дает совет, будь то плотник, медник, сапожник, купец,
судовладелец, богатый, бедняк, благородный, безродный, и никто его не
укоряет как того, что, не получив никаких знаний, не имея учителя, такой
человек решается все же выступать со своим советом..."21
Сократ в своем рассуждении исходит из того, что, хотя "мастерство"
(сословное "умение") и общественные дела, касающиеся в равной мере каждого
гражданина (всеобщая сфера) и разделены, никакой "науки" применительно к
сфере общегражданских дел быть не может, ибо, если человек учится
определенному ремеслу, то учиться "управлению городом" невозможно и не
нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128