Однако при этом интересно отметить одно обстоятельство. Аристотель,
неоднократно отмечавший, что допущение атомизма Демокрита не может
согласоваться с математикой, ибо математика исходит из непрерывного
континуума, в то же время нигде не приводит того же аргумента против
Платона и его учеников. Хотя если бы он понимал математические "неделимые"
так же, как автор цитированного трактата, то должен был обрушиться на них
еще резче, чем на Демокрита. Тем более что по другим аспектам обоснования
математики Аристотель постоянно полемизирует с платониками. Не потому ли он
не указывал на несостоятельность учения о математических неделимых, что был
лучше осведомлен о том, как трактовали их платоники?
Учение пифагорейско-платоновской школы о "неделимости" математических
объектов - точки, линии, треугольника, пирамиды - оказало большое влияние
на дальнейшее развитие математики как в эпоху эллинизма, так и в средние
века и особенно в эпоху Возрождения.
В связи с проблемой математических неделимых встает еще один, может быть,
наиболее трудный вопрос. Мы уже знаем, что "разделить" математический
объект, например плоскость, - это значит получить математический объект
другого измерения; плоскость двухмерна; будучи "разделенной", она
превращается в линию, т.е. в одномерное образование. Но что же это за
способ деления? Как видим, он совсем не похож на обычное представление о
делении как расчленении тела на части: в результате деления мы здесь как бы
совершаем прыжок в другой мир, ибо переход от измерения к измерению
непонятен ни с точки зрения логики, ни с точки зрения "мнения", т.е.
обычного представления о делении объекта.
Та же неясность возникает и при действии "умножения", т.е. при переходе от
одномерного к двухмерному образованию, а от него - к трехмерному. Выше мы
видели, что, с точки зрения платоника Прокла, "переход" от точки к линии и
от линии к плоскости можно как бы созерцать в воображении: движение точки в
интеллигибельной материи, пространстве, дает в результате линию; линия -
это как бы след движущейся точки в пространстве, след, удерживаемый
воображением. Но созерцание движения точки, линии или плоскости - это еще
не логическое объяснение перехода от объекта одного измерения к объекту
двух или трех измерений. Возможно ли логическое объяснение такого перехода,
можно ли постигнуть его в понятии?
Для ответа на этот вопрос обратимся вновь к диалогу Платона "Парменид". При
анализе этого диалога мы сознательно опустили одно из рассуждений, одну из
"гипотез" Платона, которая как раз теперь, может быть, прольет некоторый
свет на интересующий нас вопрос. В этом рассуждении Платон рассматривает
проблему приобщения единого к бытию: каким образом может происходить такое
приобщение? Такая проблема возникла для Платона после того, как он пришел к
заключению, что если единое существует, то оно есть многое. Теперь же он
ставит вопрос так: "Если единое таково, каким мы его проследили, то не
должно ли оно, будучи, с одной стороны, одним и многим, и не будучи, с
другой стороны, ни одним, ни многим, а кроме того, будучи причастным
времени, быть какое-то время причастным бытию, поскольку оно существует, и
какое-то время не быть ему причастным, поскольку оно не существует?"
Приобщение к бытию - это возникновение, а отрешение от бытия - гибель; но
это только крайние из состояний, в какие может переходить система "единое -
многое"; помимо них, существуют промежуточные состояния, такие, как
увеличение и уменьшение, уподобление и становление неподобным, разъединение
многих и соединение (многих) в единое, - одним словом, все виды переходов
из одного состояния в другое - переходов, которые все заданы уже крайними
переходами из бытия в небытие и обратно. К числу этих переходов Платон
относит также переход от покоя к движению и обратно, замечая при этом, что,
пока что-то движется или покоится, оно находится во времени, но когда оно
переходит от покоя к движению, то в момент перехода оно и не движется, и не
покоится (что, кстати, можно рассматривать и как "третье" - как
характеристику "становления"). "Ведь не существует времени, в течение
которого что-либо могло бы сразу и не двигаться, и не покоиться... Так
когда же оно изменяется? Ведь и не покоясь, и не двигаясь, и не находясь во
времени, оно не изменяется... В таком случае не странно ли то, в чем оно
будет находиться в тот момент, когда оно изменяется?" Если, двигаясь или
покоясь, нечто находится во времени, то в момент перехода от движения к
покою оно не находится во времени. Чем же в таком случае является то, "в
чем" оно находится в момент перехода? Оно является, по Платону,
вневременным "вдруг". "Ибо это "вдруг", видимо, означает нечто такое,
начиная с чего происходит изменение в ту или другую сторону. В самом деле,
изменение не начинается с покоя, пока это - покой, ни с движения, пока
продолжается движение; однако это странное по своей природе "вдруг" лежит
между движением и покоем, находясь совершенно вне времени; но в направлении
к нему и исходя от него изменяется движущееся, переходя к покою, и
покоящееся, переходя к движению" (курсив мой. - П.Г.).
Это вневременное "вдруг" не подлежит никакому закону или правилу: ни
логическому, ни тем правилам, которые мы извлекаем из опыта и которые, хотя
они, по Платону, и имеют всего лишь статус "мнения", все-таки дают
возможность определять, как ведет себя движущееся или покоящееся тело.
"Переход" представляет собой "скачок". Этот переход, по Платону,
осуществляется везде, где происходит изменение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128