Насколько
важными для дальнейшего развития естествознания, согласно Франку, были
математические и астрономические открытия пифагорейцев IV в. до н.э.,
главным образом Архита и его учеников, настолько же мало можно сообщить о
ранних пифагорейцах. Приписываемые Пифагору открытия в области математики,
по мнению Франка, были на самом деле сделаны именно в IV в. теми учеными,
которых Аристотель именует "так называемыми пифагорейцами"14 . Хотя Франк
главным образом ссылается на недостаточно достоверные свидетельства о
ранних пифагорейцах, считая, что не только Пифагору, но и Филолаю
приписывается многое из открытого "кружком Архита", но, по-видимому, не
только эти соображения привели его к мысли так резко отделить два названных
этапа15.
Франк стремился показать, что греческая математика и астрономия в IV в. до
н.э. уже разработали те методы и сделали те открытия, которые определили
собой весь дальнейший путь развития науки. Доказывая этот тезис, Франк
хотел по возможности отделить пифагорейскую научную мысль от тех еще
донаучных спекуляций, которые, по его мнению, характерны для ранних
пифагорейцев.
Отнюдь не оспаривая того факта, что математики-пифагорейцы IV в.
значительно отличались от первых представителей пифагорейства, мы в то же
время считаем неправомерным заходить в этом разделении слишком далеко16. И
не только потому, что это противоречило бы большей части свидетельств,
согласно которым принцип "все есть число" разделялся и ранними, и более
поздними представителями пифагорейской школы. Важнее другое: именно то
обстоятельство, что ранние пифагорейцы воспринимали число как начало
устроения - и соответственно познания мира, а в исследовании числовых
отношений видели такое же средство спасения души, как и в религиозных
ритуалах, - именно это обстоятельство сыграло важную роль в превращении
математики в науку, научную систему, какой она не была раньше. После того
как математическое знание приобрело строгую форму системы положений,
основанных на доказательстве, какими мы их видим в "Началах" Евклида,
первые шаги математического мышления, связанные с не вполне ясными
мифологическими ассоциациями по поводу числовых отношений, естественно
воспринимаются как нечто больше ненужное, как лишний балласт, осложняющий и
затемняющий теперь уже выявленное существо дела. Но для историка науки,
исследующего процесс рождения математической теории, это выглядит совсем не
так однозначно.
Надо отметить, что среди современных историков античной науки и философии
многие уже не склонны так резко отделять ранний пифагореизм как чисто
религиозное учение от позднейшего, как это делали ДЇринг и особенно Франк.
Так, У.К. Гатри, автор многотомного исследования по античной философии,
подчеркивает, что в пифагорейском учении невозможно отделить друг от друга
религиозную и философско-научную стороны, поскольку у пифагорейцев
"математика была религиозным занятием, а декада - священным символом"17. К.
де Фогель в специальной работе, посвященной раннему пифагореизму, также
указывает, что уже во времена Пифагора научным исследованиям уделялось
много внимания18. Г. Юнге в статье, посвященной вопросу об открытии
иррациональности, обращается к раннепифагорейской истории, показывая, что с
самого начала существования этого религиозного союза в нем велись
математические исследования, в частности исследование пентаграммы, в ходе
которого, как предполагает Юнге, и была открыта иррациональность19.
Понимание числа у ранних пифагорейцев
С самого начала существования религиозного ордена, учрежденного Пифагором,
в нем ставились практически-нравственные и религиозные цели Ч очищение
человеческой души для спасения ее от круговорота рождений и смертей.
Поэтому существовал целый ряд строгих предписаний, регламентировавших жизнь
членов ордена. Одним из важнейших средств очищения пифагорейцы считали
научные занятия, прежде всего занятия математикой и музыкой. Как отмечает
А.О. Маковельский, "вера в религиозно-катартическое действие науки дала
силы Пифагору положить основание чистой математики"20.
Действительно, именно в Греции мы наблюдаем изменение роли математического
знания по сравнению с той, какую оно играло в Египте и Вавилоне. Там
математика, как уже отмечалось, носила практически-прикладной характер, она
была техникой расчета, решения задач. При характерном для древнего мира
делении всех сфер жизни на сакральные и профанные (священные и светские)
математика принадлежала ко второй. Без ее помощи не могли обойтись
землемеры и купцы, строители и мореходы, но она не имела непосредственного
отношения к мифологическим представлениям и религиозным культам. Но это не
противоречит тому известному факту, что некоторым числам в древнем мире
придавалось сакрально-мифологическое значение; к ним относится, например,
число пять в Древнем Китае или число семь, игравшее важную роль в
религиозно-мифологических и магических представлениях вавилонян и египтян
более чем за два тысячелетия до н.э. Вот что пишет американская
исследовательница Л. Торндайк, анализируя сакральное значение семерки в
Древней Вавилонии: "В древневавилонском эпосе о сотворении мира, например,
семь духов бури, семь злых болезней, семь областей подземного мира,
закрытых семью дверями, семь поясов надземного мира и неба и т.д. ...Число
семь было очень распространено, носило священный и мистический характер,
считалось совершенным и обладающим особой силой"21.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128