Итак, похоже, существуют две версии решения. Первая – поверить ей и попросить рассказать, как именно покушались на ее жизнь. Вторая версия – дать ей номер телефона хорошего психиатра для консультации. Не сиди я в офисе с табличкой «Детективное агентство», не колеблясь, выбрала бы второй вариант. Налицо все симптомы мании преследования. Молодая женщина уверена, что родственники мужа ее ненавидят, сговорились убить… Но поскольку я теперь частный детектив по расследованию особо деликатных семейных дел, вполне логично предположить, что ко мне будут часто обращаться с подобными проблемами.
– Хорошо, – продолжила я, – могу я узнать, с чего вы взяли, что вас кто-то пытается убить?
Ольга вытащила из сумки сверток. Положив его на колени, сказала:
– У нас в спальне висела люстра. Огромная, под старину. Килограммов сто пятьдесят, наверное, весит. Как-то ночью мне приснился кошмар. Я вскочила и никак не могла успокоиться. Было около пяти. Олег как раз в командировку уехал. Чтобы прийти в себя, решила прогуляться. Оделась, пошла к заливу, он недалеко от нашего дома. Возвращаюсь, а люстра валяется на полу. Грохнулась с такой силой, что у кровати дубовый каркас треснул! Крюк, на котором висела эта громадина, сломался. Представляете, что со мной было бы?..
– Угу, – кивнула я, потянувшись за своей записной книжкой.
Что ж, все понятно. Девушка действительно нуждается в помощи. Только не в моей.
– Вы мне не верите? – в глазах Ольги промелькнуло отчаяние. Она судорожно развернула сверток. – Вот! Посмотрите!
Внутри оказались половинки стального крюка. По всей видимости, того самого, на котором крепилась злополучная люстра.
– Ничего странного не замечаете? – Корсакова положила их передо мной и с надеждой уставилась на мое лицо.
– Ну, проржавел разве, – я взяла обломки, – и края оплавленные…
Действительно, складывалось впечатление, что кто-то намеренно обработал стальную конструкцию кислотой. Поверхность, особенно возле места разлома, казалась пористой. Я вытащила увеличительное стекло и посмотрела чеоез него.
– Видите? – с напряжением в голосе спросила Ольга.
– Да, что-то странное здесь есть, – признала я.
– Я тоже думала, что люстра упала случайно. До тех пор, пока обломки не увидела, – серьезно сказала Корсакова. – Ну что? При таком раскладе беретесь помочь?
Я машинально кивнула, таращась на обломки крюка. Неужели можно с такой силой ненавидеть жену сына?!
– Вот и хорошо, – обрадовалась Ольга. – Я все продумала. Вы поселитесь у меня, на несколько дней. У вас ведь есть всякие мини-камеры, микрофончики?
– Угу…
Мы только еще собирались приобрести профессиональное оборудование, но пока не успели.
– Я помогу вам расставить все эти штуки по дому, – Ольга заговорила медленно и отчетливо, будто объясняла имбицилу правила пользования ложкой, – а вы передадите мне все полученные записи. Таким образом, Олег сможет убедиться, что я нормальная, а его мать – сволочь.
У меня чуть не сорвался вопрос: «Вы думаете, это его обрадует?», но, на счастье, удалось сдержаться.
– А как мы объясним, кто я?
– Придумаем что-нибудь, – Ольга засмеялась. – Скажем, что ты… можно на «ты»?
– Да.
– Скажем, ты моя тетя, приехала меня проведать, пойдет? – спросила Ольга. – А по профессии ты… Кстати, а что, кроме расследований особо деликатных семейных дел, умеешь? – губы Ольги покривила легкая саркастическая усмешка.
– Ну… Я вообще-то врач…
Мне почему-то стало неловко. Сейчас разочарованно протянет: «У-у… Жалко, что не следователь…» Но Корсакова даже обрадовалась.
– Супер! Василисы – это я так мегер своих называю, Васильевны они обе – на лечении помешаны! С утра до ночи друг другу давление измеряют! Когда сможешь приступить? Других клиентов много?
«Да как тебе сказать…» – подумала я и ответила:
– Хоть с завтрашнего дня…
– Хорошо, – Ольга мягко стукнула ладонями по подлокотникам. – Насчет денег не волнуйся. Сколько за день своей работы берешь?
– Смотря за что, – пробормотала я. Детективное агентство «Око Гименея», как и весь путь мирового капитализма, началось с «натурального хозяйства». Нашим первым клиентом по воле случая оказался зять Николая Ивановича. С него деньги брать было неудобно. Он нам мебель подарил. Бывший муж-политтехнолог дизайнера прислал. Людочка Колыванова – и та досталась в наследство от центра противолодочной обороны, которым Николай Иванович командовал до выхода на пенсию.
– Десять тысяч евро плачу, если поможешь, – предложила Ольга.
Я обрадовалась, как в 1970 году перспективе получения первой зарплаты. Суть, разумеется, не в деньгах. Но профессией у нас принято считать только то, за что платят деньги. Если следовать такой логике, то Бенедикт Спиноза был точильщиком линз… Однако стереотип есть стереотип.
– Договорились.
– Тогда до завтра. Ольга ушла.
Первый серьезный клиент! Услышав, как входная дверь закрылась, я взвизгнула и завертелась в кресле. Когда остановилась, передо мной стоял Николай Иванович, гордый, как крейсер «Варяг».
– Я уже в курсе, – заявил он, сияя, будто медный таз. – Вот что значит пиар! Всего малюсенький репортаж по телевидению, и клиенты – вот они! А ты говорила…
Здесь требуется пояснить. Пару дней назад Николай Иванович, свихнувшись на рекламных технологиях, предложил устроить полномасштабную кампанию по телевидению.
– К нам хлынут толпы! – с энтузиазмом рисовал он перспективы. – Только представь!
Я представила толпы людей в нашей приемной и впала в меланхолию.
– Переманим из органов и спецслужб профессионалов, наймем филеров, фотографов, водителей… – мысль младшего детектива Яретенко мчалась сквозь Вселенную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68