От ее проклятий уши в трубочку свернулись даже у Николая Ивановича. Человека, прослужившего тридцать лет на флоте, изумить трудно.
– Тебе не показалось, что у нее лицо знакомое? – спросила я у фыркающего Николая Ивановича, который пытался изловить Бронса.
– Коза драная! – ругался в ответ обиженный собаковод, обнимая свое сокровище.
Представив, что пришлось пережить несчастной, я укоризненно покачала головой.
– Коля, ему полезно. Согласно теории Павлова, Бронсик, получив «отрицательное подкрепление», теперь от белого должен шарахаться.
Вообще-то Николай Иванович дамочку с перцовым баллончиком еще поблагодарить бы должен. Он никогда не оставляет Бронса дома одного. Боксер имеет привычку развлекать себя опрокидыванием телевизора, снятием обивки с мягкой мебели и удалением штор. Удаляет он их, как правило, вместе с карнизом. Вот и приходится младшему детективу Яретенко таскать Бронсика с собой. Навстречу им иногда попадаются свадьбы…
Нужный дом в Кавголово мы отыскали без труда. Улица, на которой располагалась «штаб-квартира» МНОВВ, по иронии судьбы называлась «Космический тупик». От самого въезда в поселок до этого тупика нас вели указатели. «До встречи с непознанным 500 м», «До встречи с непознанным 350 м». Видимо, уфологи – люди с незаурядным чувством юмора.
Щитовой барак, обнесенный ветхим забором из проржавевшей сетки. В такие обычно селили студентов, приехавших убирать картошку и прочие корнеплоды. Рядом высилась спутниковая тарелка такого диаметра, что я всерьез задумалась – где ее сперли? Это же каких масштабов должна достигнуть коррупция в армии, чтобы налево сливались подобные вещи!
– Есть кто-нибудь? – крикнула я и подала сигнал.
На крыльцо выбежал щупленький субъект с шапкой мягких кудрявых волос и жидкой, но пушистой бородой, похожей на одуванчик. Серый свитер, синие джинсы с отвисшими коленками и огромные очки с зеленоватыми стеклами довершали картинку. Когда он подошел вплотную, я разглядела глубокие морщины на худеньком, остроносом личике. Хозяину лет пятьдесят, не меньше.
– Здравствуйте! Я звонила вам два часа назад! – крикнула я.
– Здравствуйте, вы говорили со мной. Я Миша. Ведущий эксперт уфологического общества. Вы Александра Александровна? Журналистка?
В голосе уфолога прозвучала надежда.
– Частный детектив Ворошилова, – я сунула ему под нос свое удостоверение. – Расследую обстоятельства исчезновения Эли Гавриловой. Можно войти?
– Сомневаюсь, что рационалистический подход тут уместен, – разочарованно покачал головой Миша. – А что, газеты еще проявляют интерес к этому событию?
– Нет, родственники проявляют, – уклончиво ответила я. – Вы не могли бы уделить нам немного времени?
– Извините, но вам придется подождать, – вздохнул Миша. – В четыре у нас обязательный телепатический контакт. Если хотите, можете присоединиться.
– А можно?! – радостно воскликнул Николай Иванович. – Всю жизнь мечтал!
– Разумеется, – милостиво согласился хозяин. – Наше общество создано, чтобы развивать межпланетное общение. Кстати, вы знаете, что мы – экспериментальные биологические организмы, созданные цивилизацией Кинкос? Эля, между прочим, была их посланницей.
– Нет, это для меня новость…
Я щелкнула кнопкой диктофона. Хорошенькая цифровая штучка, звук ловит, даже если находится в кармане или под одеждой.
– Элечка прекрасно понимала язык Кинкос, – заявил Миша. – Сейчас она на своей родной планете. Мы все присутствовали при ее отбытии. Было очень торжественно!
– То есть выдачу свидетельства о смерти Гавриловой можно считать преждевременной? – уточнила я.
– Понимаете, – Миша осторожно взял меня под локоть, отвел в сторонку и проникновенно заглянул в глаза:
– это сложный философский вопрос. Физически на нашей планете Элечки теперь нет. Жители Кинкоса – астральные сгустки псевдомолекулярной эндоплазмы. Поэтому с юридической точки зрения выдача свидетельства о смерти как документа, констатирующего отсутствие в хозяйственных процессах, правомерна. С философской же и общекосмической колокольни признание Элечки умершей – ошибка.
Я выключила диктофон. Представляю себе лицо судьи, читающей: «В связи с тем, что Элеонора Леонидовна Гаврилова в настоящий момент является астральным сгустком псевдомолекулярной эндоплазмы, свидетельство о ее смерти прошу признать недействительным».
Сеанс телепатической связи проводился в бане. Человек семь или восемь сидели кругом в тесном и темном помещении. По углам дымили индийские благовония, а в центре горела белая восковая свеча. Чуть не вырвалось: «Плагиат! У спиритуалистов передрали!» Не хватает только медиума с закатившимися глазами.
Николай Иванович с энтузиазмом втиснулся в круг.
– А что будет? – он толкнул в бок соседа.
Тот медленно повернул голову и ответил:
– Т-с-с! Нужно наладить контакт.
Николай Иванович кивнул, закрыл глаза и напрягся, как штангист, берущий рекорд.
Я тем временем внимательно разглядывала присутствующих. Одеянием они напоминали хиппи образца шестидесятых. Волосы под цветными шнурками, просторные рубахи на индийский манер, непонятные знаки на лицах.
Сеанс телепатической связи тянулся невыносимо долго. Как всегда в подобных случаях, у меня тут же зачесалась пятка, заурчало в животе, захотелось спать, завертелся вопрос: «Зачем я тут? Какова моя цель?» И прочее, и прочее…
Тут, когда я почти отчаялась, Миша глубоко вздохнул.
– Ну что, всем удалось?
– Мне нет, – заявила пожилая особа, старательно косящая под девушку: рубашка в цветочек, джинсы клеш, распущенные волосы с проседью…
У меня невольно возник вопрос – что могло заставить Элю Гаврилову, девушку из «авторитетных» слоев общества, связаться с этими людьми?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66