Рассажешь все ей.
Лар поклонился и отправился выполнять поручение, что он и сделал с завидной точностью. А Кааврен продолжал сидеть в своем кресле, думая и вспоминая, но не строя никаких предположений. Тем более что это был не тот случай, когда он знал, или думал, что знает, что это за сообщение; хотя нельзя было сказать, что его это не взволновало, но уже много лет назад он перестал думать о таких вещах. Быть может это важно, быть может нет; быть может оно повлияет на его жизнь, быть может нет; может быть в нем содержатся хорошие новости, может быть плохие, но в любом случае он не видел причин, по которым должен разрешить своим мыслям бежать впереди фактов, особенно теперь, когда его мысли были целиком заняты воспоминаниями, пробужденными словами «Дом Феникса», а эти воспоминания мы, уважая личную жизнь Кааврена, не станем сообщать всему свету, хотя читатель может, без сомнения, сам придти к тем заключениям, каким пожелает, особенно вспомнив слова Виконта о некотором волнении, порожденном полученным ранее письмом. Если же читатель заключит, что это письмо и нынешний гонец связаны между собой, мы одобрим это мнение; но если читатель выберет подождать развития событий, а не строить ни на чем не основанные преположения, мы будем польщены этим выбором и увидим в нем индикатор доверия к рассказчику этой истории; и мы даем наше честное слово, что, спустя совсем немного страниц, цель гонца и человек, его пославший, будут открыты и выведены на всеобщее обозрение.
Несколько минут спустя Лар вернулся и встал перед Каавреном.
– Ну? – сказал Тиаса.
– Мадам благодарит и спрашивает, не будет ли Граф так добр, чтобы подождать ее на террасе?
– Очень хорошо. И, пожалуйста, принеси нам кофе.
– Я немедленно сделаю это, – сказал Лар, – если только-
– Да? Если только?
– Если Ваше Лордство захочет и у вас есть фильтр, я знаю, как сварить кляву.
Лицо Кааврена слегка просветлело и на его губах появилось что-то, похожее на улыбку, когда он тихо сказал, – Неужели ты можешь? Я не пробовал клявы по меньшей мере триста лет. Да, конечно, принеси нам горшочек.
– Мед и крем?
– Точно.
– Здесь есть бисквиты и бекон?
– Возможно. Принеси нам то, что есть.
Лар поклонился и отправился исполнять поручение, а Кааврен пошел на террасу, которая находилась позади дома и откуда открывался замечательный вид на океан-море – вид, который, на самом деле, даже улучшился с Междуцарствием, так как на юго-западе больше не стояла Башня Кейрона. С моря дул утренний ветер, так что надо было надеть то, что удачно называлось «утренней накидкой»: эти накидки висели на колышках около двери террасы. Кааврен взял свою, бледно-голубого цвета с вышивкой, и уселся на свое кресло, лицом к безграничному красновато-оранжевому океану, простиравшемуся далеко под ним. Мгновением позже вошла графиня, в утренней накидке из красного лиорна отделанной коричневой, едва заметной вышивкой (мы должны добавить что графиня, хотя и Тиаса, всегда любила носить цвета Дома Лиорна, как потому, что они ей очень шли, так и потому, что довершенно не заботилась о том, что диктует мода). Кааврен встал, взял обе ее руки в свои, улыбнулся и проводил ее к креслу рядом с собой, где они и сидели вместе несколько минут, пока не появился Лар и не объявил, – Посланник от Чародейки с Горы Дзур, – что заставило Кааврена и Даро нахмуриться от неожиданности, так как Лар, по неопытности, вначале назвал посетителя гонцом , а не посланником , а последнее требовало от хозяев встать и приветствовать его со всей учтивостью ради той, которая его послала.
Тем не менее они сделали это без малейшей неловкости. Даро наклонила голову и сказала, – Я – Графиня Уайткрест, а это Лорд Кааврен. – Посланник очень низко поклонился и не назвал, кочечно, свое имя, но уселся на кресло, предложенное ему из-за уважения к его долгу, и с благодарностью принял кляву, принесенную Ларом, которая была так хороша, что Граф и Графиня немедленно простили Лару его невольную ошибку.
Посланник, должны мы сказать, вовсе не был Теклой, но, судя по особенностям его лица, действительно принадлежал Дому Феникса, во всяком случае на первый взгляд, и некоторое время Граф и Графиня просто поражались, глядя на него, пока не сообразили, по форме его скул и носа, что их посетитель Драконлорд – и действительно, люди из Дома Дракона часто напоминают представителей Дома Феникса.
– Ваше Лордство безусловно заметило, – начал посланник, – что я ношу ливрею Феникса.
– Да, мы обратили внимание, – сказала Даро.
– Это только из-за моей миссии. Я взял на себя задачу выполнить эту миссию по требованию той, которой служу. Вы можете сказать, что меня нанимает то один хозяин, то другой. Тем не менее осмелюсь преположить, что мой визит не неожидан.
– Это зависит, – осторожно сказала Даро, – от чьего имени вы пришли.
– Я служу той, кого зовут Сетра Лавоуд, а это имя, надеюсь, не неизвестно вам.
– Это правда, – сказала Даро. – Я слышала, как это имя произносили, довольно давно.
– Сетра, со своей стороны, служит той, кого зовут Зарика.
– Зарика? – сказал Кааврен. – Я не думаю, что знаю ее, но-
– Но это имя, – сказала Даро, – очень многозначительно.
– Она, – сказал посланник, – последняя из рожденных в Доме Феникса.
Кааврен и Даро посмотрели друг на друга.
– Ее мать, – продолжал драконлорд, – принцесса Лудин, которая была Наследницей от Дома Феникса в момент катастофы. Ее отец-
– Вернуа, – сказал Кааврен, внезапно вспомнив разговор, который у него был с этим весьма достойным джентльменом за несколько дней до падения империи.
– В точности, – сказал посланник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132