Он рассмеялся и покачал головой:
– Как видите, господин Чака, я знаю, что такое грустить. Жизнь порой идет совсем не так, как хотелось бы. Но мечты – удивительная вещь. Непросто кем-то быть, но впереди успех. Так лучше, кажется мне все ж.
Ухмыльнувшись, он кивнул Кидзугути. Кидзугути в свою очередь смущенно и как бы прося прощения оглянулся на меня. Один из Синих Костюмов поднялся и подошел к стеллажу с компакт-дисками. Ткнул пальцем в очередную кнопку, и стеллаж медленно отъехал. Включилась затертая пластинка.
В потаенной нише позади стеллажа стояли в рост четыре бенгальских тигра. Трое поднялись на задние лапы, четвертого запихнули к ударным. Четыре чучела.
– Вот что тебе скажу я… – пели «Битлз».
Кидзугути прятал глаза, не желая встречаться со мной взглядом.
– Вот что тебе спою…
Тигр с «Хофнером» – Пол, насколько я понял, – раскачивался в такт музыке. Джон механически дергался из стороны в сторону, холодно стыли черные стеклянные глаза. Ринго не в такт задирал и опускал лапы. Тигр по имени Джордж вообще не двигался.
– Вот что тебе скажу я…
Я достаточно близко знаком с тиграми, так что утверждаю ответственно: эти были настоящие. Взрослые бенгальские тигры, убитые, превращенные в чучела, со знанием дела экипированные. Красивые животные, исчезающий вид, кстати говоря, – выпотрошены, нашпигованы микрочипами, с гитарами в лапах. У каждого на голове потешный паричок на манер «Битлз». В точности как у самого Сугавары.
– РУКУ ВОЗЬМИ МОЮ!!!
На лице Сугавары проступила блаженная улыбка, даже вроде бы краски в лице прибавилось. Синие Костюмы мечтали провалиться сквозь землю или хотя бы сквозь стулья, но сиденья были крепкие. Тигры дергались, «Битлы» пели. В голове у меня воцарилась пустота.
Наконец музыка затихла, Синий Костюм снова нажал кнопочку, стеллаж вернулся на место. Все сделали вид, будто ничего особенного не произошло, а Сугава-ра высился над нами в своем дурацком желтом свитере, счастливый навсегда.
9
Я выбрался из офиса «Сэппуку» и прошел три квартала. Большой пластиковый пакет оттягивал руку: на прощание Сугавара вручил мне все имевшиеся в наличии записи «Святой стрелы» – четыре альбома, две долгоиграющие пластинки, четырнадцать больших синглов. Даже варианты для караоке – на случай, если мне приспичит подпевать Ёси.
Пока я шел по улице, ни одна мысль не посетила мою раздолбанную голову. Только безголосые вопли газетных автоматов помогли мне наконец опомниться. В заголовках почти явно читалось облегчение, отупелое удовлетворение от мысли, что твои подозрения оправдались. Окончательный приговор, не оставляющий места для путаных разночтений. Теперь-то мне стало ясно, почему все честное собрание в «Сэппуку» даже не поморщилось, когда я упомянул героин.

ЁСИ ПЕРЕДОЗНУЛСЯ
Официальный диагноз: передозировка
Ёси умер от героина.
И заголовок из «Токийского ежедневного пари»:

Ставки сделаны: победил героин!
Я схватил номер «Ёмиури Симбун», бросил в прорезь йену и направился в ближайшую кофейню под названием «Слепой пес». Это был мой любимый источник кофеина во всем Токио, а потому он вполне мог закрыться навсегда в тот же вечер. Заказав чашечку, я устроился поудобнее и попытался выкинуть из головы Сугавару. Все равно что попытаться выключить набат. Мне удалось разве что задвинуть его подальше. Неприятно, конечно, что этот тип с тиграми будет шастать в глухих закоулках моего подсознания, но чтобы извлечь его оттуда, понадобятся годы.
«Руку возьми мою» тоже завязла у меня в мозгах. Всякий раз, как у меня в голове застревает какая-нибудь песенка, я вспоминаю несчастного Юнбо Умэдза-ву, солиста «Осеннего ветра». Во время благотворительного концерта в парке Ёёги, еще в восьмидесятые, Юнбо скакал по сцене и треснулся головой о стойку микрофона. Он хотел продолжать выступление, но шоу пришлось свернуть, потому что солист забыл все песни, кроме «Открыток с горы Фудзи». Дело оказалось серьезным. Певец обращался к неврологам, учителям дзэн, синтоистским священникам, африканским колдунам, монгольским шаманам, астрологам Малибу, а когда и это не помогло – даже к обычному психиатру. Лучше ему не стало. Говорил он без затруднений и даже продолжал писать тексты для песен, но едва раскрывал рот, дабы спеть что-то новенькое, наружу исходили только «Открытки с горы Фудзи». Верные товарищи Юнбо сделали хорошую мину при плохой игре. Они записали пятнадцать вариантов «Открыток с горы Фудзи», включая декламацию под названием «Звонок с горы Фудзи» и техно-ремикс «Электронное письмо с горы Фудзи». Разумеется, в припеве Умэдза-ва по-прежнему пел слово «открытка» вместо «звонок» или «электронное письмо». Альбом «Весточки с Фудзи» умудрился попасть в чарты благодаря умелой рекламе с использованием целого буклета открыток с видами Фудзи в исполнении известных художников, однако подобный фокус можно проделать только один раз. Группа распалась. Юнбо, насколько мне известно, устроился экскурсоводом на гору Фудзи.
Медленно прихлебывая кофе, я читал официальный отчет о смерти Ёси. Накануне в 20.30 коронер объявил свое заключение на пресс-конференции, созванной прямо в больнице. Ёси привезли в больницу Акасака приблизительно в 2.20 утра воскресенья, после того как его тело было обнаружено в лав-отеле в Саня. Мертв по прибытии, причина смерти – остановка дыхания, вызванная передозировкой запрещенного препарата. Коронер обнаружил в крови Ёси 1,52 миллиграмма морфина, введенного с помощью инъекции. После тщательного обследования полиция исключила вероятность злого умысла и пришла к выводу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87