Довольно.
Он завязал кушак на атласном халате и поправил воротник. Через гостиную, с остатками фруктового ассорти на огромной широкой чаше, он выбрался в коридор и снова поднялся по лестнице на крышу. Ветер усилился и постанывал в кронах кипарисов, однако он до сих пор оставался теплым. Ветви качались, своим мерным шелестом заглушая шум прибоя. С запада по небу ползли темные громады туч, постепенно гасящие звезды.
Сердце Соргена вдруг отчего-то бешено забилось. Тело пробрала дрожь, словно теплый ветерок превратился в ледяной вихрь. Будто все печали, которые он только мог найти в себе, сковали сердце: одиночество, неудовлетворенность, потерянность в этом чужом мире. Объятый внезапной тоской до такой степени, что на глазах выступили слезы, Сорген бросился в один из тупичков, чтобы скрыться там от меркнущих звезд и тяжких вздохов ветра. Глухой стон вырвался из груди: прямо перед ним, на каменной скамье, жалкий и сгорбившийся, сидел Призрак.
Он сейчас же вспомнил приведение, назвавшееся душой его сестры, хотя не видел его с тех давних пор, когда они впервые встретились рядом с Тремя Вершинами на севере Страны Без Солнца. Сейчас Призрак стал еще более прозрачным и нереальным, чем тогда. Склонив голову, он неподвижно сидел и глядел на свое отражение в овальной лужице с бортиками из треугольных кирпичиков. Рядом с приведением Сорген просто задыхался от желания разрыдаться в голос и сотворить над собой нечто ужасное. Тогда, после первой встречи, он быстро убедил себя, что их встреча привиделась ему во сне; попытавшись вернуть контроль над своим сознанием, он яростно всхлипнул и ущипнул себя за шею. Боль была глухой и долгой, будто распавшейся на десятки мелких булавочных уколов.
– Ты! Ты… ты вернулась?! – кое-как выговорил Сорген, так и не решив, как относится к Призраку – как ко сну или реальности. Приведение молчало, доставляя этим дополнительные страдания. Казалось, внутренности Соргена превратились в бурлящий водоворот, и сейчас порвут телесную оболочку, чтобы разлететься по всей крыше. Горло его сдавило, и он бросился на колени, молитвенно складывая руки.
– Не молчи! Скажи хоть что-нибудь!! Через столько лет ты пришла ко мне вновь, чтобы просто молча мучить?
– Не я мучаю тебя, злой Дальвиг, – отрешенно прошептал Призрак. – Это ты. Ты сам мучишь нас обоих.
– Нет, неправда! – с жаром воскликнул Сорген, в страдании скривившись, когда услышал забытое имя. – Я не трогал тебя; я не звал тебя; ты мне не нужна!!
– Да, да… – печально подтвердил Призрак. – Я не нужна тебе, жестокий Дальвиг. Ты – яростное солнце, что жжет раскаленными лучами и бежит, не оглядываясь, навстречу ужасному концу мира. Я – луна, которая скоро растает среди выплаканных слез.
– Я ни от кого не бегу, – Сорген попытался гордо вскинуть голову, но жест получился жалкий, полный ожидания неизвестно чего.
– Наш спор не имеет смысла, – тускло ответил Призрак и отвернулся. Едва заметный в темноте силуэт был таким тонким и хрупким… Казалось, даже легкое дуновение способно развеять призрачную плоть. В повороте прозрачной головы сквозили безнадежность и обреченность. – Я тоже не преследую тебя – мы просто неотделимы. Ты станешь упрекать свою руку, что она преследует тебя и не дает покоя?
– Ты никогда не была моей частью! – запротестовал Сорген.
– Снова не то, глупый Дальвиг. Уходи. Ложись спать. Забудь нелепый призрак, как страшный сон.
Сорген в ярости взмахнул рукой и стукнул себя кулаком по бедру. В ноге немедленно вспыхнула дикая боль, но он только глухо застонал, принявшись метаться рядом со скамьей.
– Все неправильно. Ты сама зовешь меня! Я не мог понять, что тянет меня на крышу в столь поздний час, пока не увидал тебя. А теперь ты велишь мне уходить прочь? Чего тебе нужно?
– Ничего…
– Нет!!! Нет!! – Сорген метнулся к ногам Призрака и, внезапно переменив ярость на покорность, упал на колени. – Я прошу у тебя снисхождения! Смотри! Князья дрожат, когда видят меня, их советники теряют разум от страха – но перед тобой я сам повержен и умоляю. Что я должен сделать? Что??
– Бедный Дальвиг! – голос Призрака задрожал еще сильнее прежнего. Снова повернувшись к Соргену, девушка подняла руку, словно сотканную из тающего утреннего тумана, и провела над головой молодого колдуна. Ледяное отчаяние окатило его с головы до ног. Он поднял бледное лицо и увидал крупные слезы, дрожащие в уголках бездонных черных глаз привидения. – Ты должен совершить невозможное. Измениться так, чтобы я могла соединиться с тобой… Но это неслыханно, неосуществимо. Мы обречены. Человек не может существовать без души, как и душа не может существовать без человека. Мы с тобой – чудовища, которым не место в мире. Сначала уйду я, а потом ты. Ничто не сможет помочь нам, несчастный Дальвиг!
Он сгорбился, чувствуя, как сдерживаемые слезы выжигают все внутри безжалостной горькой кислотой.
– Совсем ничто?
– Нет. Если бы только ты родился заново – но это невозможно. Скоро, скоро я покину мир и не буду мучить тебя, обреченный Дальвиг. Станешь ли ты от этого счастливее?
– Ну почему, почему нет выхода? Подумай хорошенько – может быть, я мог бы что-то сделать?
– Не знаю. Я – не учитель. Я – учение. Ты должен принять меня, снова превратившись в того Дальвига, которым был много лет назад, в счастливом замке Беорн. Как – мне не ведомо.
– Да, это невозможно, – Сорген кивнул поникшей головой. – Мне никогда не стать прежним.
– Это так. Скоро ты забудешь обо мне.
– Невозможно!
– Возможно. Грядут перемены и испытания. Ты уйдешь прочь и потеряешься в пелене времени и расстояния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131