Несколько минут Веда затратила на изучение нашего жилища.
— Нравится?
Она медленно развернулась на каблуках.
— Куда ты дел пудреницу?
— Сядь и выслушай меня внимательно. Прежде чем говорить о пудренице, поговорим о тебе. Какая роль у тебя во всем этом?
Она закинула ногу за ногу, устроившись на широком диване с обивкой в веселенький ядовито-желтый цвет.
— Я хочу знать, куда ты дел пудреницу? — настойчиво повторила она.
— Не все сразу.
Я приготовил два бокала, смешал виски с содовой и подошел к девушке.
— Начнем с самого начала. Кто ты и как оказалась замешанной в эту запутанную историю?
Она взяла бокал и, помедлив самую малость, сказала:
— Мне хотелось заработать, и я не смогла отказаться от выгодного предложения.
Я сел с ней рядом, осушил добрую половину порции и поставил бокал на пол. Потом предложил сигарету из пачки, которую обнаружил в кухонном шкафчике рядом с бутылкой.
— Где вы встретились с Германом?
— Он — мой импресарио.
Я пристально заглянул ей в глаза:
— Он сказал, что ты специалистка по стриптизу.
— Да.
— Послушай, Веда, не заставляй вытягивать из себя подробности клещами. Расскажи о своей жизни с самого начала.
Она отпила глоток и взглянула на меня. У нее была привычка разглядывать окружающее сквозь полуопущенные ресницы.
— Почему я должна демонстрировать душевный стриптиз? Хватит с меня и телесного!
— Потому что этого хочу я, иначе прекратим все рассуждения о пудренице.
Ее взгляд с моего лица переместился на стены. Выражение ершистости прошло, уступив место задумчивости и некой отрешенности.
— Мой отец владел маленькой фермой в Оклахоме. У меня было четыре брата и пять сестер. С тех пор, как себя помню, наша жизнь была очень тяжелой. Хозяйство постепенно приходило в упадок. Отец делал все возможное, чтобы спастись от краха, но безуспешно. Жизнь матери была еще безрадостнее, чем у отца. Нищета угнетала и обозлила ее. Дети росли полуголодными и диковатыми — так считали соседи. Когда мне было пятнадцать, отца нашли мертвым. Он лежал лицом в луже, видно, захлебнулся по пьянке. После его смерти наша семья распалась. Я нашла место посудомойки в придорожном мотеле, мимо которого неслись грузовики денно и нощно. Как и все девочки в моем возрасте, я мечтала о Голливуде. Сначала стану статисткой, потом меня заметит какой-нибудь продюсер и сделает кинозвездой. Я поделилась планами с одним шофером, и он сказал, что в этом есть резон: с такой мордашкой и фигурой — это проще простого. И он предложил поехать с ним в Лос-Анджелес. Конечно, мое согласие составить ему компанию должно было быть предварено простенькой операцией в копне сена позади мотеля. «Господи, — думала я, — мне не придется больше мыть кучу грязных тарелок и реагировать на щипки водителей». Он обманул меня: копна была, а совместной поездки — нет. Все-таки я добралась до Голливуда. Позднее. Дорога заняла почти три недели. Я тряслась в кабинах попуток и прибыла в столицу кино в непоколебимой уверенности, что передо мною откроются все экраны Америки. Потом нашла место в шикарном кафе напротив киностудии «Парамаунт». После нескольких попыток меня согласился взять на кинопробу один не очень знаменитый режиссер. После уикэнда в кемпинге он честно сказал, что, несмотря на внешность, мне нечего делать на съемочной площадке. Он показал мне пленку с записью, и я с ним вынуждена была согласиться. Но искренне желая помочь, он рекомендовал меня Герману. «У Германа, — сказал он, — есть слаженный коллектив из девушек, которых охотно приглашают на мужские вечеринки. Плата каждой — полтысячи за вечер. Все, что приходится делать, — принять ванну из шампанского, искупаться в аквариуме с вином, потанцевать на столе в одном лифчике или еще что-нибудь в подобном роде…» А уж два приглашения в неделю режиссер мне гарантировал непременно. И я дала согласие. Быстро освоила новое занятие, и отбоя от желающих не было.
Я зарабатывала кучу денег, но и тратила прилично. Ты, Флойд, сам знаешь — зелененьких всегда не хватает. Тогда Герман предложил одно выгодное дельце…
Рассказывая все это, Веда смотрела на стену, словно боялась встретиться со мной взглядом. Она закурила и продолжила:
— Он сказал, что надо исполнить сольный номер в доме Линдснея Бретта. Я не подумала ничего плохого, уже привыкла разъезжать по городам, часто менять квартиры и поклонников. Позже Герман намекнул, что я могу заработать гораздо больше, чем обычно, если разузнаю комбинацию шифра на сейфе. Сперва я решила, что он шутит. Никогда прежде он не предлагал ничего подобного. Но он не шутил. Десять тысяч, если я достану секрет. Я ответила, что подумаю над его предложением.
Веда прошлась по холлу, демонстрируя фигуру. Ее фигура, без преувеличения, могла свести с ума любого мужика.
— В конце концов я решилась. Все сошло гладко. Бретт открыл сейф и показал друзьям недавно приобретенную ценность. Комбинация была на карточке, которую нетрудно было изъять из его портфеля и переписать. Он жутко нарезался, да и остальные мало чем от него отличались. Я попросила показать сигнальную систему, и он распушил передо мной хвост, демонстрируя ее возможности. Еще я умудрилась сделать слепок с ключа от служебной двери…
— Скажи честно, Веда, ты и вправду разгуливаешь во сне? Она рассмеялась:
— Это одно из тех редких занятий, которыми я не владею.
— Что было потом?
— Рассказала все Герману. Он был очень доволен, до тех пор, пока я не выставила претензий.
Веда поджала губы и наморщила чистый лоб.
— Для того чтобы узнать комбинацию, он должен ввести меня в курс дела. Я насторожился:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58