- Позднее мы узнали, что пожар начался с комнаты Ёити-сана, - добавил хозяин. - А сосед видел женщину, выбегавшую из главных ворот до приезда пожарных. Мы снова и снова расспрашивали Хару о случившемся и каждый раз получали новую историю. В конце концов она сказала, что ничего не помнит.
Взгляд лавочника исполнился отчаяния. Они с женой стояли врозь, понурив головы, разделяя общий позор.
- Мы начали верить, что Хару сама устроила поджог.
- Да и другие так тоже подумали, - вторила хозяйка. - Родня Ёити-сана потребовала, чтобы Хару вернула его лавку и деньги, грозя пойти к судье и обвинить ее в поджоге. Она не хотела расставаться с наследством, но нам удалось ее уговорить.
- Если бы судья посчитал Хару виновной, ее приговорили бы к смерти через сожжение, - пояснил отец.
- И нас заодно, - добавила мать.
- Стало быть, вы скрыли свои подозрения, - подытожил Сано. Родители Хару кивнули. - Что же было потом?
- Сначала мы сделали вид, будто ничего не было. - Словно почувствовав осуждение, исходящее от Сано, хозяин поспешил добавить: - Хару наше единственное дитя. Мы любили ее. - Он тяжело сглотнул. - Потом нам стало невмоготу смотреть на нее и думать, что она кого-то убила. Хару, наверное, догадалась о наших чувствах и очень переменилась. Раньше она вела себя хорошо, а потом...
- Вообще-то она никогда не любила работать, - уточнила мать, - по хозяйству помогала из-под палки, порой грубила клиентам. Я воспитывала ее, как могла, но... дурной нрав не исправишь.
"Воистину семейная идиллия", - хмыкнул про себя Сано, вспоминая рассказ Хару.
- После того случая Хару начала без спросу уходить из лавки и пропадать день и ночь неизвестно где, - продолжила хозяйка. - Много раз возвращалась домой пьяной, воровала из лотка с выручкой. Соседи говорили, что видели ее в чайных с мужчинами. Мы ругали ее и пороли, но она только огрызалась в ответ и снова бралась за свое. Тогда нам пришло в голову, что и Ёити-сан мог вот так наказать ее, а она, разъярившись, с ним поквиталась. Мы испугались, как бы с нами того же не вышло.
На Ояму, если верить его сыну, она тоже злилась, вспомнил Сано.
- В конце концов мы дали ей денег и велели уходить. - Лавочник невидяще смотрел через порог. Снаружи шел дождь, и в свете пасмурного дня его лицо выглядело бледным и осунувшимся. - Многие месяцы спустя я не находил себе места, гадая, что сталось с моей дочерью, винил себя в ее злодеяниях и без конца думал, где и как я ошибся. Я оплакивал ее, молился за ее душу. Наконец мы с женой попытались забыть все и жить своей жизнью. Теперь-то я вижу, что нам не следовало замалчивать правду о Хару и отсылать ее в мир, - произнес мужчина с сожалением. - Мы должны были догадаться, что она может снова наделать бед. - Он затравленно посмотрел на следователя. - Ведь это она устроила пожар в храме Черного Лотоса?
- Боюсь, что такое возможно, - ответил Сано.
Стало быть, помимо поджога, она освоила и другие методы человекоубийства.
Находка новых улик против главной подозреваемой вовсе не обрадовала Сано. Родители Хару вызвали в нем острую жалость. Как, должно быть, ужасно иметь такое испорченное дитя! Отчуждение казалось ему хуже смерти, а родительская жизнь - каторгой. Кем вырастет его Масахиро - почитаемым самураем или неуправляемым бродягой вроде Хару? Сано почти жалел, что пришел в Кодзимати и услышал историю бедных родителей, - тяжело будет ему пересказывать Рэйко то, что он узнал о ее подопечной.
11
Тому, кто презреет веру Черного Лотоса,
Грозят бесчисленные напасти.
Он будет разорен, ограблен и поруган -
Избравший юдоль зла.
Сутра Черного Лотоса
Хирата шлепал по лужам двора полицейской управы, озирая из-под зонтика сгрудившихся под дождем людей. Интересно, что привело их сюда, да еще в такую погоду? Попав под навес основного корпуса, он отдал зонт привратнику и прошел в приемную. Там было еще больше народу - люди стояли, привалившись к колоннам, сидели на полу. Кто-то попыхивал трубкой под гомон разговоров - в теплом спертом воздухе висел густой дым. Несколько досинов следили за порядком. Хирата протолкался к возвышению, на котором восседали секретари.
- Зачем здесь столько народу? - спросил он главного секретаря.
Утида ухмыльнулся:
- Это те, кто откликнулся на ваш запрос по поводу умершей женщины и ребенка из храма Черного Лотоса.
- Как, все? - Хирата, который пришел узнать, дали ли поиски какие-нибудь результаты, потрясенно оглядывал зал.
- Все до единого, - сказал Утида, - включая тех, кто снаружи.
Новость о том, что человек, давший объявление, прибыл быстро распространилась от передних рядов к задним. Люди обступили Хирату, размахивая руками и выкрикивая мольбы.
- Тихо! - осадил их он. - Вернитесь на место! Я приму каждого, но в свое время.
Усилиями и увещеваниями досинов народ вскоре выстроился в извилистую очередь. Хирата тем временем занял место на возвышении. В толпе то тут, то там виднелись бритые макушки самураев, хотя преобладали простолюдины. Хирата попытался сосчитать людей по головам, но после сотни остановился. Маловероятно, чтобы все они были связаны с загадочными жертвами.
Первой посетительницей оказалась немощная сгорбленная крестьянка. Встревоженно глядя на Хирату, она сказала:
- В прошлом году мой взрослый сын ушел в секту Черного Лотоса. С тех пор я не видела его и не получила от него ни весточки. Что с ним, он умер?
- Простите, не знаю, - ответил Хирата. - В пожаре погибли женщина и маленький мальчик. В объявлении это указано.
- Я не умею читать, - сказала женщина. - Мне сказали, вы ищете тех, чьи близкие не вернулись из храма.
- Нет. Мое расследование не касается взрослых мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117