- И сейчас очень стесняюсь: ведь нас могут увидеть или услышать, и я не смогу раскрепоститься, чтобы угодить вам должным образом.
- Пожалуй, что так. - Кэйсо-ин сменила гнев на милость и приказала свите продолжать путь к храму. Когда носилки пришли в движение, она снова устроилась среди подушек. - Этим можно заняться и попозже.
Рэйко мысленно возблагодарила богов за отсрочку, надеясь, что "попозже" никогда не наступит.
По мере приближения к Дзодзё шум с дороги усилился. То и дело доносились выкрики торговцев амулетами. Вскоре носильщики опустили паланкин, открыли дверцу и помогли матери сёгуна выйти. Рэйко последовала за ней. Вместе с госпожой и ее стражами они зашли на храмовой двор, где им навстречу уже торопились священники.
- Милости просим, ваше высочество, - произнес священник во главе делегации. То был Кумасиро. Увидев Рэйко, он насупил брови, и его шрам-ящерица побагровел от прилива крови.
- Мы хотим видеть первосвященника Анраку, - произнесла Кэйсо-ин.
Рэйко заметила недовольный блеск в глазах Кумасиро, а потом - понимание того, что мать сёгуна не потерпит отказа. Он сказал:
- Разумеется, ваше высочество. Прошу следовать за мной.
"Ну вот, - подумала Рэйко. - По крайней мере рискованная затея привела нас сюда. Теперь нужно извлечь из беседы как можно больше пользы".
Кумасиро провел их с Кэйсо-ин в рощу из частых кривых сосен позади жилища настоятеля. Меж ветвей Рэйко разглядела тростниковую кровлю. Когда женщины шли по тенистой дорожке в ту сторону, вдруг послышалось учтивое:
- Миллион благодарностей за то, что почтили нас своим присутствием, о достопочтенная матушка его превосходительства сёгуна. Приветствую и вас, госпожа Рэйко. - Голос был мужской.
Кэйсо-ин удивленно воскликнула:
- Как он мог узнать того, кого не видит?
- Я вас вижу. - В тоне говорящего сквозило веселье. - Только мое знание происходит от истинного видения.
"Возможно, первосвященник нанимает шпионов, чтобы те загодя докладывали о посетителях", - предположила Рэйко.
Стылый влажный воздух рощи пах сосновой смолой. Впереди показалась беседка - приподнятый настил для татами под крышей, покоящейся на деревянных столбиках. Посередине сидел в позе лотоса бритоголовый незнакомец. В свете туманного полдня его кипенно-белые одежды как будто испускали сияние.
- Пожалуйста, присоединяйтесь. - Анраку кивнул на две подушки-валика, лежащие напротив него.
Кэйсо-ин взобралась по ступенькам беседки, оставила сандалии на дощатом полу у края циновки и опустилась на валик. Следуя ее примеру, Рэйко заметила, что Кумасиро уже исчез за деревьями. Пока Анраку, по обыкновению, начал угощать новоприбывших чаем, Рэйко удалось его рассмотреть.
Тридцати с небольшим лет, первосвященник был широкоплеч и мускулист и вместе с тем довольно высок. Смуглая кожа, волевой подбородок, высокие скулы и тонко очерченные нос и губы делали его редкостным красавцем. Левый глаз Анраку, мрачно посверкивая, смотрел на Рэйко с легким лукавством, словно его обладатель разглядел ее замешательство и от души забавляется. Другой глаз священника был скрыт черной повязкой.
Кэйсо-ин отдала должное его внешности - поправила волосы и расплылась в слащавой улыбке. В этот миг появилась стайка монахинь с чайными подносами и блюдами пирожных, которые были молча поданы гостям.
- А ведь вы даже не посылали за ними! - восхитилась Кэйсо-ин.
- Нет нужды прибегать к словам. Мои подопечные обладают шестым чувством и заранее узнают о моих приказах.
Отвечая Кэйсо-ин, Анраку задержал взгляд на Рэйко. И она, несмотря на стремление разоблачить злонамеренность секты и объяснить трюк с монахинями, которых мог позвать Кумасиро, не могла не ощутить его необычайной притягательности.
- Мне вчера привиделось, что мы сидим здесь вот так, как сейчас. - Анраку слегка улыбнулся Рэйко. - Значит, вы желаете поговорить о Хару и о пожаре?
"Наверное, настоятельница рассказала, что я просила аудиенции", - решила Рэйко.
- Да, желаю.
Кэйсо-ин сердито покосилась на нее с явным намерением привлечь внимание Анраку к себе.
- Скажите, - обратилась она к первосвященнику, - почему вы носите повязку?
Взгляд, украдкой брошенный на Рэйко, подразумевал, что мать сёгуна желает пооткровенничать с новым фаворитом и не хочет, чтобы ей мешали.
- Мой правый глаз - незрячий, - ответил Анраку.
- Какая жалость, - вздохнула Кэйсо-ин.
- Совсем нет, - возразил Анраку. - Частичная слепота позволяет мне видеть то, что сокрыто от остальных... Как окно в будущее, коридор, пронзающий множество миров в колесе мироздания.
Его слова, видимо, впечатлили Кэйсо-ин.
- Как же это случилось?
Сияние зрячего глаза Анраку померкло, словно он направил его внутрь.
- Много лет назад, обвиненный слабыми и завистливыми, я был изгнан за проступки, которых не совершал. Одиноким путником скитался я по стране, но, куда бы ни шел, всюду встречал ругань и гонения. Тогда я решил удалиться от мира.
Рэйко вспомнила министра Фугатами и его рассказ о том, как Анраку выгнали из монастыря за присвоение священнического сана, и о его последующей жизни в качестве странствующего шулера-монаха, обиравшего крестьян. "И поделом ему", - могла бы сказать Рэйко, но, естественно, промолчала. Ей очень хотелось узнать, чем же он занимался те несколько лет, в которые его никто не видел.
- Я совершал восхождение на гору Хиэй, эту священную вершину неподалеку от столицы империи, - поведал Анраку, - намереваясь просить наставления в храме Энряку.
В древние времена, вспомнила Рэйко, Энряку был заповедником для всяческого отребья, поскольку полиция туда не допускалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117