! — Он отвесил Ситисабуро пощечину. Молодой актер обиженно вскрикнул. — Я никому не приказывал меня любить! — Любой посягнувший на это не достоин даже презрения. — Как ты смеешь?!Уроки, преподанные жизнью, наполнили его страхом, отчего он разозлился еще сильнее. Любовь делает человека уязвимым, зависимым, ведет к несчастью. Разве его родители не отвергли с презрением его детские попытки заслужить их любовь? Этот отказ был больнее, чем побои. В любви Ситисабуро Янагисава усмотрел возможность будущего отказа, новую боль... если он заранее не отведет эту угрозу.— Я твой господин, а не любовник! — крикнул Янагисава, и от стремления побороть мятущиеся чувства его голос сорвался. — Покажи уважение! Кланяйся до земли!Размахнувшись, он опрокинул стоявшего на коленях актера. Ситисабуро распластался на полу. Ужасаясь собственной жестокости, Янагисава поборол порыв броситься к молодому человеку с извинениями, отдаться своему страстному желанию любви. Жажда самосохранения одержала верх над всеми остальными стремлениями.— Простите меня, господин! — заплакал Ситисабуро. — Я не хотел вас оскорбить. Я думал, что порадую вас тем, что сделал. Тысяча извинений.Актер приподнялся на локтях. Янагисава ударил его в челюсть, и тот упал снова. Напомнив канцлеру о его одиночестве, сделав уязвимым, Ситисабуро унизил его, поменяв их местами. Янагисава не потерпит посягательства на свою власть. Это предвещает страдания и гибель, чего канцлер не может даже представить.Он грубо сорвал белую хлопчатобумажную ленту, которая охватывала низ живота Ситисабуро, врезаясь между ягодицами. Потом стащил с себя халаты и, толкнув актера лицом в татами, оседлал его.— Я покажу тебе, кто хозяин, а кто раб! — крикнул Янагисава.Дрожа от страха, Ситисабуро плакал. Они часто позволяли себе грубые сексуальные игры... но сейчас была не игра, и он это знал.— Если моему господину так хочется, я больше никогда не заговорю о своей любви! — закричал он. — Давайте забудем, что произошло!Но им уже никогда не вернуться назад — все изменилось. Канцлер Янагисава бил кулаками по спине актера. Ситисабуро стонал, но не сопротивлялся. Это еще сильнее разъярило Янагисаву. Он схватил юношу за волосы и ударил лицом в пол, лихорадочно освобождаясь от своей набедренной повязки.— Вы можете делать... что угодно... со мной, — выкрикивал Ситисабуро сквозь мучительные всхлипы. Пот блестел на его теле, запах его ужаса наполнял комнату, но он все же проговорил: — Я принимаю... боль. Даже если вам... не нужна моя любовь... я ваш навсегда. Я... все делаю ради вас!За мгновение до того, как необоримая волна удовольствия, гнева и желания захватила его, канцлер Янагисава понял, что должен делать: прервать связь с Ситисабуро — или утратить свое могущество, потерять самого себя. Однако пока молодой актер слишком полезен, чтобы его лишиться. Он успешно выполнил приказ. Все готово для уничтожения Сано Исиро и другого соперника канцлера. Но если план сорвется, Янагисаве снова может понадобиться работа Ситисабуро. 16 Последнее, что Сано нужно было сделать за день, — это выслушать доклады своих детективов. В его кабинете они поведали о поисках поставщика яда и действиях в Больших Внутренних Покоях. Поиски среди врачей и фармацевтов пока не дали результатов, беседы с обитателями женской половины и обыски помещений также не выявили полезной информации или улик. Сано распорядился продолжить работу на следующий день. Он выделил специальную группу, которая должна отследить путь тушечницы и письма Мияги до госпожи Харумэ. Затем детективы ушли, оставив Сано и Хирату обобщать результаты их работы.— В полицейском управлении мне дали ниточку, которая, возможно, приведет к торговцу лекарствами, — сказал Хирата. — Старик продает по городу любовное зелье. И я задействовал одного из своих информаторов — Крыса.Сано одобрительно кивнул. Торговец лекарствами, которого ищет полиция, вполне мог продать индийский яд для стрел, убивший Харумэ, кроме того, ему были известны способности Крыса.— Ну а что с госпожой Ишитэру?Хирата отвел глаза:— Я говорил с ней. Но... у меня нет ничего конкретного, чтобы доложить вам.Он казался необычно рассеянным, а его глаза подозрительно блестели. Сано удивило состояние Хираты и то, что тот не смог добыть информацию по очень важному подозреваемому. Но ему не хотелось упрекать его.— Думаю, что завтра нам удастся закончить следствие по госпоже Ишитэру, — сказал он.Видимо, в его голосе все же прозвучало сомнение, поскольку Хирата начал оправдываться:— Вы же знаете, что не всегда можно с первого раза получить все сведения. — От смущения он не знал, куда девать руки. — Может, вам лучше самому допросить госпожу Ишитэру? Вы мне не доверяете? После Нагасаки?Сано помнил, как намерение в одиночку противостоять опасности едва не стоило ему жизни и только профессионализм и преданность Хираты спасли его.— Конечно, я доверяю тебе, — сказал Сано. Меняя тему, он рассказал об осмотре тела госпожи Харумэ и беседах с лейтенантом Кусидой и супругами Мияги. — Мы сохраним беременность в тайне, пока я не доложу сёгуну. А ты постарайся тайком разузнать, кто знал или догадывался о том, что у Харумэ будет ребенок.— Вы уверены, что она сама знала? — спросил Хирата. Сано задумался.— По крайней мере должна была подозревать. По-моему, она не сообщала о беременности, потому что не была уверена, кто отец. — Сано заметил, что Хирата не слушает, рассеянно глядя в пространство. — Хирата?Тот вздрогнул и покраснел.— Да, сёсакан-сама! Что-нибудь еще?«Если Хирата не возьмет себя в руки, — подумал Сано, — нам придется серьезно поговорить».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119