С позавчерашней ночи он толком не спал, и на него навалилась усталость. Закончив воевать, он потерял форму: за несколько недель в плену у налетчиков Кастринга он ослабел, а потом его жизненную силу чуть не иссушил бронзовый доспех, в который его заковали. Он прибыл в Альтдорф две недели назад и за время службы в гвардии старался восстановить силы и выносливость.
В схватке в пещере Конрад получил поверхностные раны, лишь царапины и укусы. Но такие невинные на первый взгляд ранения часто оказывались опасными. Слюна врага могла содержать смертельный яд, который убивал медленно и болезненно. Но, похоже, зубы и когти вчерашних троглодитов не несли отравы, поскольку правая рука Конрада уже заживала. Во время службы в Кислеве он едва не лишился ее из-за опасной раны – в ней началась гангрена. Руку ему спас обладавший волшебной целительной силой эльф, и с тех пор его правая рука заживала быстрее, чем остальные части тела.
Элисса также обладала начальными целительскими талантами. Она облегчила его страдания, когда Конрад защитил ее от зверолюдей. Возможно, магические силы каким-то образом сохранили ей жизнь во время истребления деревни.
Конраду не нравилось бывать в городах, не нравилось ощущение замкнутого пространства. Ему казалось, что укрепления Альтдорфа служат для того, что удерживать его обитателей внутри, а не для защиты от внешних врагов. Но для Конрада любой встречный мог обернуться врагом. На поле боя отличить врагов от друзей было легко, не то что в городах. Здесь не водилось зверолюдей, по крайней мере, на поверхности, но самыми опасными, самыми коварными противниками следовало считать обычных людей.
Богатый Альтдорф кишел ворами и разбойниками. По широким, хорошо освещенным главным улицам до утра ходили патрули, но Конрад все равно прислушивался, не звучат ли за спиной шаги. Любой злодей, что отважится напасть на них с Таунгаром, обломает зубы; к тому же только целая банда решится помериться силами с двумя дюжими мужиками и вдобавок трезвыми. Но ведь никогда не знаешь, что у преступников на уме, вот Конрад и поглядывал через плечо, а заодно держался подальше от поворотов в темные закоулки и тупики, мимо которых они проходили. Они шли по северной части города, в направлении торгового района, и, наконец, Конрад увидел, куда они направлялись.
Дом стоял на вершине холма примерно в двух сотнях ярдов за городской чертой. Его окружали белые стены, похожие на городские. Стены (как ни странно, изнутри) опоясывал ров, через него вел подъемный мост, но войти на него можно было только после проверки у крепких деревянных ворот. Таунгар объявил об их приходе при помощи тяжелого железного дверного молотка, выполненного в виде Гхал-мараза, легендарного боевого молота Сигмара.
Стройный мальчик, не старше пятнадцати лет, немедленно отворил ворота и низко поклонился. Его одеяние поражало белизной: белые туфли, обтягивающие панталоны, просторная туника и круглая шапочка. Мальчик проводил гвардейцев к зданию в середине сада. Его освещало множество фонарей, сработанных в форме мифической кометы с раздвоенным хвостом, которая зажглась в темном небе Старого Света в ночь рождения Сигмара. Фонари сияли двойными лучами света и освещали потрясающий воображение сад.
Там играло несколько фонтанов с гротескными фигурами умирающих орков и гоблинов в середине. Из ужасных ран статуй брызгала вода, имитируя струи крови. Очевидно, скульптуры представляли собой болотных гоблинов, тех, что погибли от боевого молота Сигмара в битве у ущелья Черного Огня. Вода из фонтанов стекала в ручейки. Они разбегались по парку, и их пересекали мостики – миниатюрные копии шести мостов Альтдорфа.
Крохотные ручейки бежали к внутреннему рву и ближе к нему обрамляли остров с необычными деревьями и кустами. Несмотря на зиму, на некоторых ветвях висели спелые плоды.
Дом с белыми кирпичными стенами и красной крышей располагался посреди парка. Каждый кирпич украшало изображение двухвостой кометы, каждая черепица напоминала по форме молот, а каждое окно было выполнено в виде восьмиконечной звезды. Перед домом был еще один маленький мост. Слуга открыл дверь, поклонился и жестом пригласил Конрада с Таунгаром войти в холл.
– Позвольте взять ваши плащи, господа, – предложил другой слуга. Он ожидал в холле.
Конрад понял, что перед ним девушка, одетая так же, как и прочие встреченные ими слуги. Ее волосы полностью прикрывала белая шапочка. Она повесила плащи на изящную узорчатую вешалку и повела гостей по широкому коридору, отделанному темным деревом и украшенному гобеленами, на которых изображались победы Сигмара. С потолка свешивались хрустальные лампы; пламя в них мигало и металось.
Девушка постучалась в дверь в самом конце коридора, толкнула ее и с поклоном пригласила гостей зайти внутрь. Они оказались в просторной комнате; вдоль стен стояли резные шкафы, сундуки и прочая вычурно украшенная мебель.
– Рольф! Как чудесно снова видеть тебя!
Так приветствовал Таунгара спешащий к нему мужчина. Среднего роста, при этом очень полный, он старался скрыть полноту под свободной бледно-голубой мантией, но без особого успеха. На вид ему было около пятидесяти лет, на толстых щеках разбегалась паутинка сосудов. Седые волосы начали редеть, сзади их перехватывала лента под цвет мантии.
В одной унизанной кольцами руке он держал серебряный, отделанный рубинами кубок.
Он схватил Таунгара в объятия и расцеловал в обе щеки. Конрад заподозрил в нем уроженца Бретонии, где мужчины запросто проделывали друг с другом подобные вещи.
– Здравствуй, Вернер, – сказал в свою очередь Таунгар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69