– Что повторить? Что ты лжец или толстый слизняк?
– И то и другое!
– Ладно, ты и то и другое. Лжец и толстый слизняк.
В трактире царила гробовая тишина. Все взгляды, и из зала, и с галереи, устремились к спорщикам. Ницлер тоже пристально наблюдал за ними, и только он один не замер столбом. Он как можно быстрее протискивался к ним через зал.
– Йа-а-а! – закричал Дитер и направил свой меч в грудь Конраду.
Тот все еще сидел за столом, поэтому ему пришлось лишь слегка уклониться в сторону, и кончик меча воткнулся в оштукатуренную стену за его спиной. Конрад выскочил из-за стола и ударил Дитера в живот, а когда тот согнулся, сильно стукнул ребром ладони по затылку. Дитер рухнул как подкошенный. Можно было остановиться на достигнутом, но, чтобы показать, как серьезно он относится к делу, Конрад пару раз пнул его по ребрам, и Дитер начал извергать выпитый за последние два часа галлон пива.
Конрад заткнул за пояс нож и поднял меч противника. Внимательно оглядев его, он заметил, что клинок когда-то сломался у самой рукояти и не слишком хороший кузнец приделал его на место. Насколько плох получился шов, доказывало то, что теперь он снова разошелся. Конрад загнал клинок в доски пола и крутанул рукоять. Она осталась у него в руках, и он со звоном уронил ее на пол.
– Тот еще имперский гвардеец, – сказал Конрад Ницлеру, когда хозяин, наконец, добрался до него.
– В чем дело?
– Он лжец и вор.
– Знаю, но нельзя же оставлять зал без присмотра. Его предшественника пырнули ножом месяц назад, он истек кровью во дворе.
– Вам нужен кто-то получше.
– То есть ты?
– Ага.
Ницлер бросил взгляд на собутыльников Дитера, потом на Конрада. Тех двоих совсем не беспокоила случившаяся с их товарищем неприятность.
Конрад неторопливо подошел к их столику. Взял кружки и вылил пиво на пол.
– Вы за него не заплатили, – пояснил он. – Значит, и пить не будете.
Они рассерженно заспорили и попытались встать, но Конрад ухватил обоих за волосы и стукнул головами.
– А еще я думаю, что вы должны заплатить за уже выпитое. Это цена одной пинты. Как насчет второй? – И он сделал вид, будто снова собирается стукнуть их лбами.
– Не надо! – зло бросил один из них.
Второй потянулся к кошельку и вытряхнул на стол пригоршню монет.
– Большое спасибо, господа, – сказал Конрад, сметая в ладонь деньги со стола. – Желаю приятно провести вечер.
– Убери его отсюда, – указал на Дитера Ницлер, когда он подошел к нему с деньгами. – Потом подойди ко мне.
Дитер делал попытки подняться, так что Конрад подхватил его под мышки и поставил на ноги. Он засунул сломанный клинок в ножны, запихнул рукоять Дитеру за пазуху, дотащил его до двери и выбросил в снег.
– Тебе нужно следить за порядком, – объяснял ему через минуту Ницлер. – Если возникнут неприятности, разбирайся с ними по своему усмотрению. Но тихо, не привлекая внимания, и я ничего не хочу знать о твоих методах. Иногда твоя помощь может потребоваться на конюшне или еще где-нибудь.
– Я не буду разносить выпивку, – заявил Конрад. – Не буду протирать столы, подметать пол и вообще заниматься уборкой.
Он считал, что достаточно наубирался в детстве.
– И не надо. Ты будешь жить с Гансом, тебя будут кормить и поить, только не расчитывай на богатый стол, а когда девочки наверху свободны, можешь договариваться с ними полюбовно.
– И чем платить? Сколько я буду получать?
Они скова поторговались, пришли к соглашению, и Ницлер добавил:
– А когда у тебя появится свободное время, я с удовольствием куплю то, что тебе удастся принести из леса.
Конрад умел воевать и мог стать наемником где угодно, но он стал вышибалой в трактире.
Работа на почтовом дворе вернула его на пятнадцать лет назад, и поначалу он постоянно вспоминал свою жизнь в родной деревне. Запах бродящего пива, несметное количество дел, необходимых для налаженной работы почтового двора, – все напоминало ему о прошлом. Но сейчас на дворе хватало работников и без него, и никого из них не били так, как Отто Бранденхаймер Конрада почти каждый день.
«Серый горностай» обладал и другими преимуществами, и Конрад немало времени проводил с девушками, которые разносили напитки на верхней галерее, а потом обслуживали гостей за закрытыми дверьми, ведущими в уютные комнаты. Порой, после того как последние посетители расходились по домам или засыпали, они все вместе разговаривали и шутили за выпивкой.
В ту ночь, когда за ним приехали, он делил с Джиной и Марселлой гораздо больше, чем кружечку пива.
Начался новый год, холода подходили к концу, и обе луны ярко сияли высоко в небе. Мысли Конрада были заняты совсем другим, и он не слышал приближения колонны всадников, пока в ночи не раздался леденящий душу крик.
За свою жизнь Конрад слышал много криков. Он узнал вопль всепоглощающего ужаса, который оборвался настолько внезапно, что положить ему конец могла только смерть. Кричал мужчина. Конрад сразу понял, что кричал перед смертью Ницлер.
Он оттолкнул девушек – те вцепились в него уже от страха, а не от страсти, – схватил одежду и кинжал и выглянул в окно. Тут он и увидел всадников на улице перед «Серым горностаем».
Свет лун отражался на металлических шлемах и нагрудниках.
Имперские гвардейцы.
Двое остановились под окном, они держали в поводу двух лошадей. Что-то в темных неподвижных фигурах показалось Конраду странным, но он никак не мог понять, что именно, а времени на размышления не оставалось. Надо бежать, только побег вряд ли дастся легко. Трактир окружали лучшие бойцы Империи, и Конрад не сомневался, что они пришли за ним.
Сейчас у него появился лук со стрелами, но он держал их внизу, в комнате, которую делил с кухонным мальчишкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69