Ведь вы еще так молоды…
– Мне все это действовало на нервы. Я не знала, что предпринять. Однажды я решила, что пойду и отдамся в руки правосудия.
– Но не пошла.
– Пошла. Берт догнал меня и отвез в Гавр-Сент-Пьер. На этот раз он торжественно пообещал, что разведется.
– Где вы жили, госпожа Робитэй?
– В грязном, очень грязном отеле. Назвалась госпожой Гай. Но не могла там выдержать.
Гавр-Сент-Пьер – рыбацкий городок на побережье, удаленный от Квебека на добрую тысячу километров. В 1949 году здесь проживало около тысячи переселенцев. Жизнь здесь равнялась изгнанию. Не удивительно, что Гай не часто там появлялся и что Мари-Анж не смогла там долго выдержать.
– Я продала пишущую машинку и на эти деньги купила билет в Квебек. Но он снова меня нашел и отвез в Сет-Йль. Это немного ближе к цивилизации, но тоже ужасный городок. Представьте себе рыбачью пристань и около трех тысяч переселенцев. Я решила покончить с этим. Вернулась домой к родителям и нашла место в «Монте-Карло».
– Однако Альбер Гай и там вас отыскал.
– Нашел. Вы же знаете об этом. Схватил меня на улице, не хотел отпускать, говорил, что покончит с собой, если я не вернусь к нему. Потом вошел за мной в помещение, а я вызвала полицию, и его забрали.
– Это случилось 23 августа.
– Этого я уже не помню. Когда его отпустили, он снова пришел ко мне – просил, угрожал, рассказывал о большой любви, говорил, что готов на все, чтобы я вернулась. Я снова потеряла голову и поехала с ним в Монреаль.
– Вы снова жили с ним? – спросил инспектор Белек.
– Всего несколько дней. Потом отрезвела. Собралась и поехала к родителям. Он писал каждый день. Обещал, угрожал и в каждом письме заверял, что это не будет долго продолжаться и что мы всегда будем вместе.
– После этого вы с ним не виделись?
– Только один раз. На квартире Маргерит Питр.
– Когда это было?
– После катастрофы.
– Что он вам сказал?
– Вы же знаете. То же самое, что вам сообщила Питр. Что наконец он свободен.
– А вы?
– Сказала, что между нами все кончено.
– Как он это воспринял?
– Не хотел этому верить. Думал, что я шучу.
– Вы знали о его замысле? Рассказывал ли он вам что-нибудь о своем плане?
– Нет. Я ничего не знала.
Женеро Руст был беден. Прикованный к своей инвалидной коляске он ездил в грязной, плохо освещенной мастерской от столика к плите, на которой подогревал себе еду. Его магазин на улице Святого Франсуа походил скорее на берлогу, чем на мастерскую и квартиру. Задняя комната выглядела еще хуже. Разбитый диван, потрепанное стеганое одеяло, довоенное радио и затхлый воздух. Он был ворчлив, обижен, сердит на весь мир, и в каждой его фразе сквозила ненависть ко всем здоровым людям.
– Вы знаете Альбера Гая? – спросил инспектор Белек.
– Да. А что?
– Вы встречаетесь с ним?
– Встречаюсь? Не встречаюсь. Раз в неделю он приходит сюда и приносит в починку часы. Потом за ними приходит. А что вам от меня надо? Говорите прямо, что вы от меня хотите. Я догадываюсь, в чем дело, читал об этом в газетах.
Он даже не отвернулся от рабочего стола. Лупа у правого глаза, в руке пинцет. С самого начала было видно, что он не любит Альбера Гая. Он говорил медленно, но рассказывал сам. Инспектору Белеку не надо было его ни о чем спрашивать.
– Вы только послушайте. Моя сестра порядочная и благо нравная женщина. И ее муж, Питр, тоже. Но она глупа и доверчива. Я знаю, что она вам сказала, читал в газете. Но если вы думаете, что она поделилась со мной какой-нибудь долей тайны, то ошибаетесь. Единственное, что могло бы вас заинтересовать, заключается в следующем. Это было где-то 20 августа. Гай пришел, как обычно, с часами и спросил меня, не знаю ли я кого-нибудь, кто разбирается в динамите. Он заявил, что купил в Сет-Иле участок, собирается выкорчевывать пни при помощи динамита. Я вспомнил одного клиента, его звали Овид Коте, он был из Чарлисбурга. Работал подрывником на строительстве дорог. Вы не поверите, это было случайностью, но в ту же самую минуту кто-то постучал в дверь и оказалось, что это Коте пришел с поломанным будильником. Тогда я их познакомил.
– А что было дальше?
– Ничего. Они ушли. Я не ясновидящий, чтобы знать, о чем они разговаривали.
– Вы часовщик, господин Руст, – осторожно начал инспектор Белек. – Во взрывных устройствах иногда используют часовой механизм. Не делали ли вы что-нибудь подобное?
– Делал. Для Гая. Где-то в начале сентября. Он пришел со старым будильником и попросил сделать ему в циферблате дырку. Точно под двенадцатью.
– Он сказал вам зачем?
– Да. Сказал, что хочет взорвать тот динамит.
– А что было дальше?
– Ничего. Он ушел. А примерно через неделю взорвался самолет.
Следователи обычно с некоторым недоверием относятся к болтливым свидетелям, а Женеро Руст говорил очень много. Это можно было объяснить двумя причинами. Или у него не чиста совесть, и он хочет свалить вину на кого-нибудь другого, или хочет отвлечь внимание от главных фактов. Было проверено, что в Чарлисбурге действительно живет Овид Коте, что он приходил в часовую мастерскую, где познакомился с Альбером Гаем, говорил с ним о взрывчатке и предостерегал, чтобы и не думал сам взрывать, а то в лучшем случае окажется в больнице. Что это? Часть правды, которую Женеро Руст использовал в игре, чтобы скрыть большую ложь, или он действительно не был ни в чем замешан? Инспектор Гуйеметт не верил в случайные совпадения и решил продолжать расследование.
Полицейские получили разрешение на обыск и обшарили часовую мастерскую Руста и его грязное логово. Пригласили на помощь научных сотрудников криминальной лаборатории Фран-шера Пепена и Бернарда Пекле, но не обнаружили ничего достойного внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156