С детства он сосредоточил все свои мысли на мести, и достижению этой цели он подчинял все». Как уверял Ирамешвили, юный Сталин «был бесчувственен по отношению к живым существам, его не трогали радости и горе его одноклассников, он никогда не плакал. Он хотел лишь одного – побеждать и внушать страх». В последующем эти заявления Ирамешвили использовали американский исследователь и профессиональный дипломат Роберт Таккер в книге «Сталин как революционер» и английский историк Алан Баллок в книге «Гитлер и Сталин. Параллельные биографии».
Через много лет после смерти Сталина подобную оценку его жизни в детстве давала и Хана Мошиашвили, которая утверждала, что знала мать Сталина. В своей книге Радзинский приводит слова Мошиашвили: «Жуткая семейная жизнь ожесточила Coco (так звали Иосифа Джугашвили в детстве. – Прим. авт.). Он был дерзким, грубым, упрямым ребенком».
Впоследствии многие авторы обращали особое внимание на телесные наказания, которым подвергался Coco в семье. При этом авторы книг, вышедших в свет во второй половине XX века, игнорировали то обстоятельство, что такие наказания были скорее нормой, чем исключением из правила в воспитании детей в XIX столетии. Достаточно вспомнить книги о жизни детей XIX века в разных странах мира, в которых описывается, как били детей их родители и родственники, как их пороли в школах и приютах. Эти наказания сохранились и в XX столетии, а во многих школах Англии учителя активно прибегали к розгам или линейкам в качестве инструментов воспитательной работы чуть ли не до конца второго тысячелетия. Поэтому суровые способы воспитания ребенка в семье Джугашвили вряд ли выглядели необычными.
Подобные свидетельства о жестоких наказаниях ребенка и выводы о его ожесточении против всего света нередко приводят для того, чтобы объяснить поведение двоечника или юного правонарушителя. Однако нет никаких оснований полагать, что юный Сталин совершал противоправные поступки. Он не совершал действий, подобных тем, что числились, например, за юным Бенито Муссолини, который, будучи школьником, ранил своего приятеля ножом. Никаких проявлений «бессердечия», «мстительности», «ожесточения», «дерзости», о которых говорили Иосиф Ирамешвили и Хана Мошиашвили, ни они сами, ни другие свидетели не приводили. В училище мальчик был примерным учеником. В отличие, например, от юного Адольфа Гитлера, получавшего плохие оценки почти по всем предметам, Coco Джугашвили был отличником.
Последнее обстоятельство признавал и Ирамешвили в своей книге. Другие бывшие соученики Сталина вспоминали, что в учебе он был «тверд, упорен и энергичен. Он всегда готовил уроки, всегда ждал, что его вызовут. Он был всегда исключительно хорошо подготовлен и дотошным образом выполнял домашние задания. Он считался лучшим учеником не только в своем классе, но и во всей школе. Во время занятий в классе он напряженно следил, чтобы не упустить ни одного слова, ни одной мысли. Он сосредоточивал все свое внимание на уроке – обычно такой подвижный и живой Coco».
Есть и объективные свидетельства отличной учебы Coco Джугашвили в школе. Не только ввиду тяжелого положения родителей, но и оценивая способности ребенка, ему назначили стипендию: он получал три рубля в месяц. «Духовный вестник Грузинского экзархата» постоянно публиковал сведения об учениках Горийского духовного училища, которые переходили из класса в класс «по первому разряду», то есть с отличными оценками. Иосиф Джугашвили был неизменно первым в перечне таких учеников. Соученик Сталина Д. Гогохия впоследствии вспоминал: «На выпускных экзаменах Иосиф особенно отличился. Помимо аттестата с круглыми пятерками, ему выдали похвальный лист».
Поскольку отличные оценки и похвальные листы выдавались детям, которые не имели замечаний по поведению, очевидно, что Coco не был замечен в нарушении школьной дисциплины. Хотя Ирамешвили утверждал, что Coco однажды организовал освистывание учителя, в этом можно усомниться. В ту пору подобные поступки сурово наказывались. За аналогичные действия в одесской гимназии юный Троцкий (в ту пору его звали Лева Бронштейн) был даже исключен из школы на целый год.
Правда, есть свидетельства того, что Coco Джугашвили умел постоять за себя перед преподавателем, но лишь в том случае, если сталкивался с явной несправедливостью с его стороны. Соученик Сталина Титвинидзе вспоминал, что однажды учитель «Илуридзе вызвал Иосифа и спросил: «Сколько верст от Петербурга до Петергофа?» Coco ответил правильно. Но преподаватель не согласился с ним. Coco же настаивал на своем и не уступал. Упорство его, нежелание отказаться от своих слов страшно возмутили Илуридзе. Он стал угрожать и требовать извинений, но Иосиф обладал крепким, непримиримым характером и упорством. Он снова несколько раз повторил то же самое, заявляя, что он прав. К нему присоединились некоторые из учеников, и это еще больше разозлило преподавателя. Он стал кричать и ругаться. Сталин стоял неподвижно, глаза его так и расширились от гнева… Он так и не уступил».
Видимо, мальчик был «с норовом», но этот случай вряд ли можно трактовать как свидетельство «бессердечия», «жестокости» или «мстительности» Coco Джугашвили. В то же время явное несоответствие реальности однозначно отрицательным оценкам характера Сталина в детстве, которые давали Иосиф Ирамешвили и Хана Мошиашвили на основе малозначительных происшествий или даже голословных заявлений, скорее всего объясняется их необъективностью, для которой было немало причин. Пути Иосифа Ирамешвили и Иосифа Джугашвили разошлись еще в юности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34