— Вы все-таки отказываетесь от меня? — произнесла Настя шепотом. — Я поняла бы вас, если была бы уверена, что вы не любите меня. Но вы любите, вы хотите меня, я не такая уж глупая и наивная девочка, чтобы не догадаться об этом! Но из-за непонятной, поистине дурацкой щепетильности вы постоянно обижаете меня, заставляете злиться и оскорблять вас. Если вы сомневаетесь во мне, то я в себе давно уже не сомневаюсь!
— И вы готовы обвенчаться со мной без материнского благословения, назло людской молве, наперекор всем трудностям и бедам?
— Хоть сию минуту, я согласна даже на гражданский брак, если вы этого вдруг потребуете.
— Нет, подобных жертв я не допущу, — он посмотрел ей в глаза. — Настя, — Сергей судорожно вздохнул и взял ее руки в свои, — в этом венке вы словно ангел, который спустился с небес. Еще там, на баштане, я понял, что умру, если потеряю вас. Но я должен сказать, что… О, черт! — Глянув поверх ее головы, он заметил большой черный экипаж, показавшийся на вершине крутого спуска, ведущего к переправе. Он не мог ошибиться. Видневшееся в окне кареты лицо было знакомо ему без малого тридцать лет и принадлежало его старшему брату Андрею.
— Настя, пригнитесь! — приказал Сергей девушке и изо всех сил хлестнул лошадей кнутом. Животные вздрогнули и в мгновение ока вынесли телегу в сторону от переправы. Стоя на коленях, он вовсю гнал лошадей и, только добравшись до небольшого леска, рискнул оглянуться. Карета въезжала на паром. Преследователи ничего не заметили. И, вздохнув с облегчением, Сергей привлек к себе Настю и поцеловал ее теперь уже безбоязненно. И девушка, почувствовав это, прильнула к нему и прошептала:
— Я так хочу, чтобы наша поездка продолжалась вечно!
Сергей медленно склонился к ее руке и поцеловал, потом поднял голову, накрыл маленькую ладонь своей большой и крепко ее сжал.
— Настя, я должен вам признаться, — он продолжал не сводить с нее глаз, но на лбу у него вдруг вспухла синяя жилка, а на лице появилось виноватое выражение. — Я солгал вам, — решился он наконец произнести.
— Солгали?! — Настя почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, а руки и ноги вмиг заледенели. — Я вас не понимаю. Что значит солгали? Что вы имеете в виду?
— Я уже говорил, что в тот момент, когда впервые увидел вас на постоялом дворе, я влюбился — безумно, безрассудно, по-мальчишески безоглядно. За всю жизнь я ни разу не испытал подобного счастья и радости. Вы думаете, что вы сбежали от своего жениха? На самом деле, это я не удержался и украл вас у Сергея. — Он помолчал некоторое время, как будто собирался с духом, чтобы продолжить неприятный и тяжелый для него разговор. — Дело в том, что ваш жених находился на втором этаже, когда я поднялся наверх, чтобы взять кое-какие вещи в дорогу. Я сказал ему, что внезапно получил известие от… от одной из моих сестер, которая заболела и нуждается в моей помощи. Понимаете, Сергею необходимо было на вас жениться. Он увяз в долгах. Наследство герцогини и вдобавок ваше богатое приданое — все это было наилучшим решением его проблем. Теперь вы не удивляетесь, почему он так быстро догнал нас? В его характере совершенно отсутствует благородство, и он бы заставил вас выйти за него любой ценой… Он сломал бы вашу жизнь, Настя!
— Но это же чудовищно! — Настя с ужасом смотрела на него.
— Я знаю, что заслужил ваши упреки, потому что скрыл свои истинные цели, когда вызвался сопровождать вас…
— Какие могут быть упреки? — Девушка ласково погладила его руку. — В эти дни вы только и делали, что спасали меня. И в благодарность я могу предложить вам только свое сердце.
Она взглянула на него, желая подкрепить слова улыбкой, но вдруг неожиданно всхлипнула и прижалась к Сергею. Он обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.
— Простите меня, Настя, ради бога! Нам предстоит о многом поговорить, но паром уже приближается к берегу, и, если мы его пропустим, нам придется ждать до вечера…
Через час, благополучно переправившись через реку, они, опасаясь внезапной встречи с преследователями, свернули с тракта на проселочную дорогу, которая петляла среди невысоких холмов, поросших дубами и липами. Мягкая пыль поднималась вслед за копытами лошадей и колесами телеги. Солнце за их спинами постепенно скатывалось за горизонт. Мягкая предвечерняя прохлада неспешно окутывала землю. Воздух был чист и прозрачен и словно опьянен тишиной, не нарушаемой ни пением птиц, ни шуршанием листьев… Лишь иногда копыта лошадей глухо ударялись о невесть откуда взявшийся камень, колеса неловко подпрыгивали на нем, и сидевшие рядом молодые люди еще теснее прижимались друг к другу. С самой переправы они перемолвились едва ли парой слов, но им было так хорошо и уютно сейчас, так славно мечталось, что они предпочитали молчать, предоставив друг другу возможность обдумать все, что с ними случилось за эти двое суток.
Мысли Сергея бежали то тяжело, как телега на подъеме в гору, то легко, как колеса при спуске, а то и лениво, словно покачивание листьев под едва заметным ветерком. Они были сумбурны и противоречивы. С одной стороны, в нем еще теплилось желание прослыть циничным распутником, таким, каким его успели ославить в глазах Насти, с другой стороны, и гораздо сильнее, он боялся потерять ее любовь и доверие. Своим рассказом он усугубил ее отвращение к собственной же персоне, но, с другой стороны, находясь около нее, он не чувствовал себя графом Ратмановым, да и с поэтом ни в коей степени не отождествлял. Рядом с этой девочкой он был совсем другим человеком. Впервые он почувствовал себя нужным кому-то, впервые в нем нуждались, как в защитнике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125