Дайюй предложила служанке чаю, а сама принялась читать письмо:«Увы, я не смогла провести с тобой день твоего рождения. На нас обрушилось столько неприятностей, а мать уже стара, ей не углядеть за всем. По целым дням у нас грызня и скандалы, а тут еще свалилось несчастье — неотвратимое, как ветер или дождь. Я совершенно не сплю, ночами ворочаюсь с боку на бок, одолевают мрачные мысли! Мы с тобой очень близки по духу, и ты должна меня понять!Помнишь нашу «Бегонию»? А как мы осенью любовались хризантемами и ели крабов, помнишь? Весело тогда было. Запали в душу такие строки: Ты родилась в недобрый день, под несчастливою звездой.Тогда предчувствие невзгод жизнь омрачило всей семье.Сковала, как сирот, сестер неодолимая печаль,А матушка в года свои совсем ослабла, одряхлела…Покоя не было у нас весь день, с рассвета до темнаРычанье тигра, песий лай …Рычанье тигра, песий лай… — Баочай имеет в виду брань жены старшего брата Ся Цзиньгуй.

не утихали ни на миг,Потом обрушилась беда… Весь дом несчастье потрясло, —Неистовей, чем ветра шквал, сильней, чем ливень в непогоду …Ветра шквал… ливень в непогоду… — Образы из стихотворения танского поэта Лю Цзунъюаня «Поднимаясь на городскую стену города Лючжоу…», в котором есть строки:

Ветра шквал разбросал небрежно
Листья лотоса на воде,

И смоковницу дождь жестокий
Исхлестал и прибил к стене.


.Ночь глубока, а я томлюсь. Ворочаюсь, и — не заснуть.О, бесконечная печаль! Нет ей начала, нет конца!С тобою мысленно делю раздумья грустные свои,Лишь у тебя могу искать сочувствие и пониманье…Я вспоминаю, как возник наш круг — «Бегония» — в те дни,Когда осенняя пора в нас породила свежесть чувств,Любуясь хризантемой, мы вкушали крабов не спеша,Был тесен долгий наш союз, и всем казалась жизнь отрадной. …Я помню фразу из стиха, которую хочу прочесть:«Одну лишь верхнюю из ветокНе заслоняет тень от мира, А веток остальных уделНеторопливо расцветать…» Никто так горько не вздыхал о быстротечности расцвета,Как мы с тобою в те часы, когда одни цветам внимали… …Воспоминанья о былом сейчас растрогали меня,Я в четырех строфах тебе поведать так хочу об этом.Нельзя сказать, что нет причин прорваться стону моему;И все же песню предпочту, в которой растворятся слезы. Прискорбно: меняется времени счет,И снова холодная осень подкралась.Тревожит по-прежнему горе семьи,Живу одиноко, в разлуке печалясь… Мне чудится в северной комнате мать, —Возможно ль не помнить ее треволненья?Печаль ее, нет, не могла я унять,Поэтому в сердце, как прежде, — смятенье… * * * Сгущается в небе копна облаков,И ветер вздыхает и стонет уныло,Иду к середине двора, где листваПод инеем белым засохла, застыла. Куда мне податься? Что делать? Как быть?Утрачена радость. Приходит усталость.Лишь горечь да жалость в глубинах души,Лишь горечь да жалость… Вот все, что осталось! * * * Есть омут, где ищет покоя осетр;Есть балка под крышей — журавль к нейстремится; Дракон обретает жилье под водой,А мой где приют, незатейливой птицы? Я никну от горестных дум головойИ так вопрошаю пространство и дали:«О, Неба бескрайность! О, толща земли!А вы б затаенную скорбь угадали?..» * * * Серебряный в небе бледнеет поток Серебряный в небе бледнеет поток… — Имеется в виду Млечный Путь.

,Тепло исчезает, и холодом веет.Луна искривила под утро лучи,А чайник затих и вот-вот опустеет… …А чайник затих и вот-вот опустеет… — Иносказание со смыслом: ночь уже на исходе, и скоро будет рассвет.

Печальное сердце стучит и стучит,Но вздох мой невольный — увы — не поможет.И все ж на призывный и жалобный стонСочувственно ты отзовешься, быть может?» Дайюй прочла и сама загрустила.«Эти стихи, — подумала девушка, — Баочай послала не кому-нибудь, а именно мне, мы и в самом деле очень близки по духу и понимаем друг друга».В это время снаружи донеслись голоса:— Сестра Дайюй дома?— Кто там? — отозвалась Дайюй, поспешно складывая письмо.В комнату уже входили Таньчунь, Сянъюнь, Ли Вэнь и Ли Ци.Девушки справились о здоровье Дайюй, выпили чаю и принялись болтать.Они вспомнили, как сочиняли в минувшем году стихи о хризантеме, и Дайюй сказала:— Странно! С тех пор как сестра Баочай поселилась у себя дома, она почти перестала бывать у нас. Всего раз или два заглядывала. Не знаю, что будет дальше?— Придет еще, — улыбнулась Таньчунь. — Почему бы ей не прийти? Дело в том, что жена ее старшего брата оказалась слишком строптивой, тетушка Сюэ в летах, и ей трудно со всем управляться, а тут еще эта беда с Сюэ Панем — весь дом на Баочай. У нее нет свободной минутки.За окном прошумел ветер, сорвал листья с деревьев, бросил в оконную бумагу, и по комнате разлился какой-то необыкновенный аромат.— Что это? — изумились девушки. — Какой знакомый запах!— Похоже на коричные цветы, — промолвила Дайюй.— Сестра Линь Дайюй все еще думает, что живет на юге, — улыбнулась Таньчунь. — Откуда взяться осенью коричным цветам?— Возможно, мне показалось, — проговорила Дайюй. — Я ведь сказала «похоже»!— Лучше помолчала бы, третья сестра, — обратилась Сянъюнь к Таньчунь. — Разве не помнишь пословицу: «На десять ли струят аромат лотосы, всю осень благоухает коричник»? Сейчас на юге как раз расцветает поздний коричник. Съезди туда и узнаешь.— Зачем я поеду на юг? — с улыбкой произнесла Таньчунь. — Все, что ты говоришь, мне известно, так что можешь не хвастаться своими познаниями!Ли Вэнь и Ли Ци рассмеялись.— К слову сказать, сестрица, ты не то говоришь, — заметила Дайюй. — Здесь уместна другая пословица: «Человек — это небожитель, странствующий по земле».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200