Англия объявила Франции войну. Отец с императором заранее договорились, как они поделят ее после победы.Я испугалась, узнав, что Карл настаивает на моем отъезде в Испанию, где меня воспитывали бы на испанский манер. Но родители не согласились, чем я была польщена и обрадована – значит, они не хотели расставаться со мной.Отец сказал, что, если уж на то пошло, никто лучше матери не сумеет сделать из меня настоящую испанку.Мама тоже обрадовалась, потому что теперь могла уделять мне больше времени.Мы с мамой очень любили друг друга, а когда стали чаще бывать вместе, она о многих вещах говорила со мной более откровенно, чем раньше. Ее согревала мысль, что я буду королевой Испании.– Дитя мое, – говорила она, – так устроен мир, что дочери рано или поздно покидают своих матерей. И я рассталась с матерью, когда уехала в Англию. Но ты будешь жить в моей родной Испании, в стране, где прошло мое детство и куда тебе предстоит поехать как невесте императора. Ты полюбишь Испанию, Мария, – ее нельзя не любить. И она станет твоей. Мы не похожи на англичан – мы более сдержанны, серьезны. Твой отец, хоть он и валлиец, стал идеальным англичанином, которого обожают его подданные. Ты же больше похожа на меня. И тебе Испания придется по душе. Я так за тебя счастлива!Она много рассказывала мне о своих родителях – Фердинанде и Изабелле.– Моя мать, – говорила она, – была самой замечательной женщиной из всех, кого я знала. Она была и великой королевой, и любящей матерью. Сочетать это не всегда удается. Ты у меня единственный ребенок, – при этих словах на лице ее промелькнуло выражение ужаса, и мне стало не по себе. Но она продолжала, и в глазах ее снова светилась легкая грусть по столь милому ее сердцу прошлому. – У меня был брат и три сестры, а я – самая младшая в семье. И наша мать, которая так много внимания уделяла государственным делам, всегда находила время для нас, – мы чувствовали, что она прежде всего наша мать, и нам было очень хорошо дома.Она смотрела не на меня, а куда-то далеко-далеко, и ее слова звучали для меня как музыка:– Мне было пять лет, почти столько же, сколько тебе, когда моя сестра Изабелла была помолвлена в Севилье с Альфонсо Португальским. Это была великолепная церемония, на которой присутствовали мы все. А два года спустя я участвовала в торжественном въезде королевской семьи в Гранаду – тогда мои родители освободили ее от мавров. Времена были бурные, но мне больше запомнились не события тех лет, а наша счастливая семья.– И вам, наверное, было очень грустно покидать ее…– Ах, дитя мое, невозможно передать, как грустно и… страшно. Мне исполнилось шестнадцать лет, и нужно было морем плыть в Англию, чтобы стать женой твоего дяди Артура. Бедный Артур! Он умер вскоре после нашей свадьбы.– И вы вышли замуж за моего отца…– Да, но не сразу, – она закрыла глаза, как будто эти воспоминания причиняли боль.– Значит, у вас было два мужа, миледи?– Артур не был мне мужем. Он был еще совсем мальчик, но церемония бракосочетания состоялась, а потом… потом он все время болел, он был тяжко болен.– Вы любили его?Она не знала, что ответить. И, помолчав, сказала:– Он был добрый, хороший мальчик, но очень больной… Он был совсем не похож на твоего отца, как будто они вовсе не братья. Нас отправили в Ладлоу, потому что как принц Уэльский он должен был иметь свой собственный двор. Мы прожили там несколько месяцев, и он умер. Бедный Артур, какая у него грустная была жизнь… А потом твой отец стал принцем Уэльским и королем, хотя собирался посвятить себя церковному служению.– Трудно себе представить отца кем-нибудь еще. Он – настоящий король. А уж духовным отцом – просто невозможно.Она кивнула.– Да, он – прирожденный король. Но хватит о прошлом, а то мне становится грустно. У нас такой чудесный повод для радости! Ты будешь счастлива, дочь моя. Мы должны подготовить тебя ко взрослой жизни. Я так рада, что доктор Линэйкр с нами. Он был воспитателем принца Артура, и я его высоко ценю.Мне очень нравился доктор Линэйкр. Этот глубокий старик был не только врачом, но и разносторонним ученым. Он написал много книг, из которых несколько – по грамматике. Одну – специально для принца Артура, другую – для меня. И как же не похож на него оказался Иоганнес Людовикус Вивас, которого моя мать выписала из Испании специально для занятий со мной! С приездом этого человека жизнь моя изменилась. Я впервые столкнулась с настоящим фанатиком – из тех, кому доставляет удовольствие мучить и себя, и других. Бледный, худой, он считал, что жизнь дана нам не для наслаждения, а для страданий, которые являются величайшим благом. И чем тернистей наш земной путь, проповедовал он, тем большая слава ожидает нас на небесах. Он был полной противоположностью моему отцу, который всегда старался задобрить Всевышнего, но не избегал наслаждений в земной жизни, считая, что сам Бог наделил его способностью ценить радости земные. Но, как ни различны были мой отец и Вивас, оба они были тиранами. Как ясно видишь многие вещи, когда смотришь на все с высоты прожитых лет. Так, сейчас я понимаю, что уже в раннем детстве во мне укоренилась твердая католическая вера и нетерпимость к отступникам – еретикам, которые заслуживали только одного – смерти. И с годами эти убеждения не изменились. А мое слабое здоровье – результат долгих часов, проведенных за чтением книг, дабы не навлечь на себя гнев сурового наставника.Моя сводная сестра Елизавета, – тогда еще ее не было на свете, – получила примерно такое же воспитание. Но у нас с ней не было ничего общего. Она сыграла далеко не последнюю роль в моей жизни… Так вот, Елизавета совсем не была религиозна, а всю жизнь стремилась только к одному – править страной, и всегда делала только то, что отвечало ее личным интересам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133