Оно предпочло постыдное бегство и плен без сопротивления. Оно пренебрегло своим долгом. И если бы только это! Тем крестьянам, чей сеньор на их беду попал в плен, приходилось теперь сверх всего прочего собирать деньги и на его выкуп. Ведь за редкими исключениями эта повинность ложилась опять-таки на них…
Вот тогда, около 24 мая, в лесу Шантильи, меж Санлисом и Крейем, и разразились внезапно первые «ужасы». В Сен-Лье-д'Эссеран, в Мелло и прочих местах крестьяне стали сбиваться в вооруженные толпы. Внезапно Жак-Простак, у которого больше не было ни дома, ни хлеба, ни одежды, ни даже слез, заставил услышать свой голос. И этот голос кричал:
— Бей дворян!
Именно в Мелло движение обрело имя и вожака. Ударил набат, крестьяне собрались перед церковью. Она, как и многие деревенские церкви, была окружена кладбищем. Какой-то человек лет двадцати пяти вспрыгнул на самый большой надгробный камень, стоявший на могиле сеньора. Был он высокий, сильный и красивый. Его правильное лицо составляло контраст с лицами его товарищей. Он потребовал тишины. В ответ раздались выкрики:
— Говори, Гильом!
— Ты грамотный, Гильом Каль, ты и в солдатах бывал. Говори!
И Гильом Каль заговорил:
— Жил да был пес, очень сильный, и защищал тот пес хозяина от волков. Но вот как-то раз снюхались пес с волком, а хозяин про то не знал. Пес стал только прикидываться, что гоняет волка, и они вместе жрали хозяйских коз… Братья мои, гот волк — англичанин, пес — наш дворянин, а хозяин — мы с вами!
Ему ответил негодующий вой.
— Но однажды хозяин заметил предательство своего пса, да и перерезал ему глотку!
Раздались еще более неистовые вопли. Крестьянский круг сомкнулся плотнее. На своих лицах эти люди несли бесчисленные следы невзгод, которые мучили их всю жизнь. То были сплошные уродства: беззубые рты, гноящиеся губы, помертвевшие глаза, красные распухшие носы, незаживающие рубцы, запаршивевшие головы. Их кожа была серой, красной или багровой, иногда испещренная шрамами; и во всех было что-то землистое, словно их облепили комья земли, которую они обрабатывали, словно они были недолюди, сохранившие в своем облике что-то от растений. Они жадно глядели на Гильома Каля, ожидая продолжения. А тот протянул к ним руку.
— Взгляните на себя, братья! Ваши страдания так вас изуродовали, что и смотреть страшно! Ну так пусть это им будет страшно! Давайте нагоним на них страху! Пускай дрожат… Да, я был солдатом. Я был под Пуатье и видел, как они бежали от англичан — что твои мыши от кота! Они и от нас так же побегут!
У толпы вырвался рев. Люди с налитыми кровью глазами скалили зубы, подобно зверям; женщины неистовствовали ничуть не меньше, их черты искажала гримаса ненависти.
— Они над нами насмехаются, мужик для них — «Жак-Простак»? Ну так станем все Жаками! И пусть наша Жакерия повсюду сеет ужас!
Восставшие крестьяне сплотились вокруг Гильома Каля, потрясая вилами, косами, дубинами, окованными железом палками. Среди них раздались возгласы:
— Изнасилуем их жен! Изрубим их детей в мелкие кусочки! А их самих будем пытать до смерти!
Гильом Каль сумел унять шум.
— Нет, братья мои, станем солдатами, а не убийцами! Мы будем сражаться с дворянами, потому что они предали Францию, снюхавшись с англичанами. Мы будем драться за короля и за страну!
Крики, призывающие к мести, смолкли. Предводитель жаков отдал свои первые приказы:
— Сделаем себе знамена, и пусть нашим кличем будет: «Монжуа королю!» И еще: «Франция, святой Дени!» С Божьей помощью мы победим!
Под предводительством Гильома Каля жаки двинулись осаждать Компьен. Но то был лишь самый значительный отряд повстанцев. Повсюду вокруг Парижа, со всех четырех сторон, независимо друг от друга случились одни и те же «ужасы»: в Амьенуа, в Пертуа, в окрестностях Мондидье, Линьера, Сен-Врена, Таверни, Кормейль-ан-Паризи, Монморанси, Арпажона. Из рядов восставших выдвинулись и другие вожаки: Симон Дубле, Жан ле Ферон, Жан Флажоле, Жанен из Шенвьера, Жан-Пекарь.
***
Свои доспехи в мастерской на Шлемной улице Франсуа нашел совсем готовыми. Золотая плакировка, может, была и не столь удачной, как на предыдущих, но из-за такой мелочи не стоило задерживаться. Что касается оружия, то Франсуа выбрал меч и боевой цеп для себя, и меч для Туссена. Пока его господин выбирал снаряжение, оруженосец отправился в конюшню «Старой науки», и они смогли покинуть Париж 25 мая, перед самой ночной стражей.
Затемно они добрались до Сен-Дени. При других обстоятельствах Франсуа обязательно посетил бы базилику святого Дени, где погребены короли Франции, и непременно поклонился бы могиле Людовика Святого, но задерживаться было некогда. Они остановились на первом же попавшемся постоялом дворе и продолжили путь ранним утром, после короткого сна и скудного завтрака.
Они скакали на север, проезжая через деревни — с виду спокойные. Впрочем, многое рассмотреть было трудно, потому что все это время дождь лил как из ведра. Франсуа и Туссен въехали в лес Шантильи в терцию. Дождь перестал, выглянуло солнце, стало припекать, и лес окутался плотным туманом. Временами видно было не дальше ближайших стволов. Путники перешли на шаг.
Франсуа медленно проезжал сквозь завесу молочно-белого пара, когда вдруг до него донеслись чьи-то предсмертные крики, сопровождаемые ругательствами и проклятиями. Он пришпорил коня и пустил его вскачь, направляя на звук. Туман рассеялся. Впереди человек двадцать крестьян толпились вокруг какого-то верхового в легких доспехах. Всадник изо всех сил отбивался мечом, и за несколько секунд Франсуа увидел, как рухнули два человека, сраженные им.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215