ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
перед ними текла Сена…
На реке царило такое же оживление, как и на улицах. Вся Сена была забита судами — большими и малыми, полными и пустыми. Некоторые из них тянули вдоль берега канатами бурлаки, прозванные «баржеглотами», как пешие, так и конные. Виднелись тут и рыбаки, закидывающие лесу с набережной или тянущие короткую сеть меж двух лодок. Дополняли картину маленькие суденышки перевозчиков.
Братья ступили на широкий мост, который Жан назвал мостом Менял. По обеим сторонам проезжей его части стояли дома — как и на всех мостах того времени. Мост превосходно оправдывал свое название: все лавки здесь принадлежали менялам и ювелирам.
Франсуа вдруг вспомнил, что у него нет других денег, кроме тех, что дала ему Ариетта. Он не имел ничего против того, чтобы посетить сегодня вечером бордель, но только не с деньгами своей невесты… Франсуа приблизился к одному из прилавков. Жирный меняла встретил его подобострастной улыбкой.
— Чем могу служить, монсеньор?
Франсуа высыпал перед ним содержимое своего кошелька.
— Поменяйте мне это.
Увидев монеты, меняла поклонился.
— Это большая честь — услужить вам, монсеньор. Я даже передать вам не могу, как я почитаю англичан.
Франсуа хотел было ответить, но тут вмешался Туссен:
— Позвольте мне, господин мой.
Он приблизился к меняле вплотную и, грозно уставившись на него, произнес, нажимая на свой просторечный выговор:
— Монеты английские, это верно, но зато мы сами никакие не англичане. Того англичанина, у которого они были в кошельке, мы зарезали, выпотрошили, сварили и съели. Делай свое дело, да смотри, без обмана, не то и с тобой будет то же самое!
Весь дрожа, меняла схватил весы и принялся отсчитывать деньги, проклиная в душе смутные времена, когда не угадать наверняка, с кем имеешь дело. Взяв ливры парижской чеканки в обмен на английские фунты, Франсуа ушел.
Сделав еще несколько шагов, они оказались на острове Сите; прошли мимо королевского дворца, мимо собора Богоматери, который поразил Франсуа несказанно, и покинули остров через Малый мост, заканчивающийся укреплением — малым Шатле, парижской мытней, где взималась ввозная пошлина.
Жан ускорил шаг. Оказавшись на левом берегу, он прошел по улице Сен-Жак и свернул на Гипсовую улицу, где находился Корнуайльский коллеж.
Это было новое здание со стрельчатыми застекленными окнами. Сооружение напоминало монастырь. В нижнем этаже помещались общий зал с огромным трапезным столом, галерея и часовня. Верхний этаж занимали просторные кельи на два человека. Жан вошел в свою и забрал оттуда письменный прибор — продолговатый ящичек, содержащий чернила, перья и бумагу, который носили на животе с помощью кожаных лямок.
Братья вновь вышли и теперь направились к площади Мобер. В этот раз у Франсуа не было никаких сомнений: они попали во владения университета. Навстречу валили одни только студенты с такими же письменными приборами, как у Жана.
Следуя за этими молодыми людьми, братья очутились на улице, особенностью которой было то, что вход в нее перегораживала рогатка. Сейчас она была открыта. Жан объявил:
— Соломенная улица. Погода сегодня хорошая, лекции будут снаружи.
Франсуа заколебался, прежде чем последовать за своим братом.
— А я могу войти?
— Можешь оставаться тут хоть до самого конца, если «Метафизика» Аристотеля тебя заинтересует.
Франсуа прошел за рогатку. Соломенная улица, собственно, и была настоящим Парижским университетом, а название свое получила из-за соломы, которой вся была усыпана: студенты использовали ее в качестве подстилки для сидения, поскольку занятия нередко велись прямо под открытым небом. Лишь на время ненастья они перебирались в большое здание, занимавшее почти всю длину улицы.
Профессор, мэтр Эрхард, уже расположился на преподавательском месте, представлявшем собой скамеечку с пюпитром. На нем была черная мантия, подбитая беличьим мехом. Жан уселся прямо напротив. Франсуа с Туссеном сделали то же самое. Мэтр Эрхард дружески им улыбнулся, раскрыл толстую книгу и, больше никого не ожидая, начал читать.
Читал он по-латыни. Франсуа едва успевал понять отдельные слова, но общий смысл ускользал от него совершенно. «Causa materialis… Causa formalis…» О чем тут речь?
Юный рыцарь оказался в мире, совершенно ему чуждом, куда никогда не получит доступа. Он вдруг почувствовал себя совсем маленьким, совсем глупым…
Он повернулся к брату. Жан был словно погружен в самого себя, его рука быстро-быстро чертила знаки на бумаге, глаза блестели, а лицо выражало странную жадность и даже нечто вроде сластолюбия. Более чем когда-либо Франсуа был сейчас уверен: Жан по-своему тоже был воином, героем, и его битвы ничуть не менее опасны, чем рыцарские поединки. Франсуа смотрел на этот выпуклый лоб и думал о том, какая сила должна там таиться. Если бы его собственный умишко всунуть в Жанов ум, он болтался бы там, как тело в доспехах великана!
Франсуа поднялся. У него не было причины задерживаться тут долее. Жан бросил ему, не отрывая глаз от бумаги:
— Встречаемся после вечерни, на улице Глатиньи. У мадам Гильеметты!
***
Франсуа с Туссеном вернулись на остров Сите, а с него обратно на правый берег, пройдя по мосткам Мильбрэй — пешеходной переправе, устроенной рядом с мостом Менял, — и беспечно затерялись в том великолепном лабиринте, который представлял собой Париж. В это время года солнце садится быстро, и Франсуа заметил, в конце концов, что вот-вот настанет ночь. Бродить же по городу после тушения огней он не намеревался, не столько из-за вероятности нежелательных встреч, сколько из опасения заблудиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215
На реке царило такое же оживление, как и на улицах. Вся Сена была забита судами — большими и малыми, полными и пустыми. Некоторые из них тянули вдоль берега канатами бурлаки, прозванные «баржеглотами», как пешие, так и конные. Виднелись тут и рыбаки, закидывающие лесу с набережной или тянущие короткую сеть меж двух лодок. Дополняли картину маленькие суденышки перевозчиков.
Братья ступили на широкий мост, который Жан назвал мостом Менял. По обеим сторонам проезжей его части стояли дома — как и на всех мостах того времени. Мост превосходно оправдывал свое название: все лавки здесь принадлежали менялам и ювелирам.
Франсуа вдруг вспомнил, что у него нет других денег, кроме тех, что дала ему Ариетта. Он не имел ничего против того, чтобы посетить сегодня вечером бордель, но только не с деньгами своей невесты… Франсуа приблизился к одному из прилавков. Жирный меняла встретил его подобострастной улыбкой.
— Чем могу служить, монсеньор?
Франсуа высыпал перед ним содержимое своего кошелька.
— Поменяйте мне это.
Увидев монеты, меняла поклонился.
— Это большая честь — услужить вам, монсеньор. Я даже передать вам не могу, как я почитаю англичан.
Франсуа хотел было ответить, но тут вмешался Туссен:
— Позвольте мне, господин мой.
Он приблизился к меняле вплотную и, грозно уставившись на него, произнес, нажимая на свой просторечный выговор:
— Монеты английские, это верно, но зато мы сами никакие не англичане. Того англичанина, у которого они были в кошельке, мы зарезали, выпотрошили, сварили и съели. Делай свое дело, да смотри, без обмана, не то и с тобой будет то же самое!
Весь дрожа, меняла схватил весы и принялся отсчитывать деньги, проклиная в душе смутные времена, когда не угадать наверняка, с кем имеешь дело. Взяв ливры парижской чеканки в обмен на английские фунты, Франсуа ушел.
Сделав еще несколько шагов, они оказались на острове Сите; прошли мимо королевского дворца, мимо собора Богоматери, который поразил Франсуа несказанно, и покинули остров через Малый мост, заканчивающийся укреплением — малым Шатле, парижской мытней, где взималась ввозная пошлина.
Жан ускорил шаг. Оказавшись на левом берегу, он прошел по улице Сен-Жак и свернул на Гипсовую улицу, где находился Корнуайльский коллеж.
Это было новое здание со стрельчатыми застекленными окнами. Сооружение напоминало монастырь. В нижнем этаже помещались общий зал с огромным трапезным столом, галерея и часовня. Верхний этаж занимали просторные кельи на два человека. Жан вошел в свою и забрал оттуда письменный прибор — продолговатый ящичек, содержащий чернила, перья и бумагу, который носили на животе с помощью кожаных лямок.
Братья вновь вышли и теперь направились к площади Мобер. В этот раз у Франсуа не было никаких сомнений: они попали во владения университета. Навстречу валили одни только студенты с такими же письменными приборами, как у Жана.
Следуя за этими молодыми людьми, братья очутились на улице, особенностью которой было то, что вход в нее перегораживала рогатка. Сейчас она была открыта. Жан объявил:
— Соломенная улица. Погода сегодня хорошая, лекции будут снаружи.
Франсуа заколебался, прежде чем последовать за своим братом.
— А я могу войти?
— Можешь оставаться тут хоть до самого конца, если «Метафизика» Аристотеля тебя заинтересует.
Франсуа прошел за рогатку. Соломенная улица, собственно, и была настоящим Парижским университетом, а название свое получила из-за соломы, которой вся была усыпана: студенты использовали ее в качестве подстилки для сидения, поскольку занятия нередко велись прямо под открытым небом. Лишь на время ненастья они перебирались в большое здание, занимавшее почти всю длину улицы.
Профессор, мэтр Эрхард, уже расположился на преподавательском месте, представлявшем собой скамеечку с пюпитром. На нем была черная мантия, подбитая беличьим мехом. Жан уселся прямо напротив. Франсуа с Туссеном сделали то же самое. Мэтр Эрхард дружески им улыбнулся, раскрыл толстую книгу и, больше никого не ожидая, начал читать.
Читал он по-латыни. Франсуа едва успевал понять отдельные слова, но общий смысл ускользал от него совершенно. «Causa materialis… Causa formalis…» О чем тут речь?
Юный рыцарь оказался в мире, совершенно ему чуждом, куда никогда не получит доступа. Он вдруг почувствовал себя совсем маленьким, совсем глупым…
Он повернулся к брату. Жан был словно погружен в самого себя, его рука быстро-быстро чертила знаки на бумаге, глаза блестели, а лицо выражало странную жадность и даже нечто вроде сластолюбия. Более чем когда-либо Франсуа был сейчас уверен: Жан по-своему тоже был воином, героем, и его битвы ничуть не менее опасны, чем рыцарские поединки. Франсуа смотрел на этот выпуклый лоб и думал о том, какая сила должна там таиться. Если бы его собственный умишко всунуть в Жанов ум, он болтался бы там, как тело в доспехах великана!
Франсуа поднялся. У него не было причины задерживаться тут долее. Жан бросил ему, не отрывая глаз от бумаги:
— Встречаемся после вечерни, на улице Глатиньи. У мадам Гильеметты!
***
Франсуа с Туссеном вернулись на остров Сите, а с него обратно на правый берег, пройдя по мосткам Мильбрэй — пешеходной переправе, устроенной рядом с мостом Менял, — и беспечно затерялись в том великолепном лабиринте, который представлял собой Париж. В это время года солнце садится быстро, и Франсуа заметил, в конце концов, что вот-вот настанет ночь. Бродить же по городу после тушения огней он не намеревался, не столько из-за вероятности нежелательных встреч, сколько из опасения заблудиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215