Возле крыльца стоял, пофыркивая мотором, старый потрепанный на фронтовых дорогах автобус, получивший в честь прославленного Ильфом и Петровым автомобиля прозвище «Антилопа Гну». Говорили, что когда-то он развозил курортников из Симферополя по Южному берегу Крыма и в те времена сверху его прикрывал тент. Сейчас от него остались лишь обрывки ремней. Кто через дверцы, а кто и через низкие борта, мы моментально заполнили «Антилопу», и она покатила по пыльным улицам Козельщины. Зная, что неподалеку расположен действующий женский монастырь, мы и решили устроить побудку монашкам, запели не совсем приличные куплеты, сложенные, по всей видимости, еще в пору Первой мировой войны:
Раз в поезде одном
Сидел военный,
Обыкно-вен-ный,
Купец и франт,
По чину своему он был поручик,
Но дамских ручек
Был генерал.
Сидел он с краю,
все напевал он…
На станции одной
весьма серьезно
И грациозно
вошла мадам.
Поручик…
и мигом бросился
к ее ногам…
Мы так и не узнали, разбудили ли хоть одну монашку и проезжали ли вообще мимо монастыря, но исполняли куплеты азартно и во весь голос.
Тем временем «Антилопа» резво пробежала по улицам Козельщины и вскоре остановилась у входа в командный пункт полка. Все ее пассажиры моментально оказались на земле и сгрудились у входа в землянку. Всем не терпелось узнать о причине столь раннего подъема, о том, что им предстоит на сегодня.
Но на командный пункт пригласили только командиров эскадрилий. Остальной летный состав отправили на стоянки принимать самолеты у механиков. Правда, нам в общих чертах объяснили задачу полка. Истребители должны были все светлое время суток прикрывать от налетов вражеских бомбардировщиков наши войска на плацдарме и особенно переправы, по которым эти войска снабжались боеприпасами, продовольствием и пополнением. Конкретное время вылета и задачу должны были донести командиры эскадрилий, оставшиеся на КП полка.
Вот почему мы с Виктором ранним осенним утром оказались на нашем «эскадрильном КП» и живо обсуждали, стоит ли разводить костер и есть ли у немцев самолеты, чтобы его разбомбить.
- Кой черт нет?! - возмутился Виктор - Плацдарм наши захватили, а немцы, думаешь, авиации сюда не подбросили? Просто у них тактика такая. Мы-то все время прикрываем передний край, чтобы ни одна бомба не упала на наземные войска. А фашисты не прикрывают линию фронта. Разве пара «охотников» ходит. Так они ж на большую группу не кинутся, за одиночными самолетами только гоняются… В общем, над передовой они редко бывают. Зато появляются большими группами. И бомберов.и «шмитов» полно приходит. Только не в каждом вылете их встретишь.
К «КП» подходили остальные летчики эскадрильи, и Виктор замолчал.
- Валя, почему нас так рано подняли? - услышал я вопрос, обращенный к Валентину Карлову.
По голосу я узнал Сергея Акиншина. Мы вместе поступали и учились в Центральном аэроклубе СССР им. Чкалова в Тушино, затем попали в Астафьевское летное училище под Москвой. Вместе ждали «покупателей» в запасном полку на Северном аэродроме в Иванове.
А когда «покупатели» прибыли - вместе попали в 27-й истребительный авиаполк и даже поначалу в одну эскадрилью - во вторую. Но за несколько дней в полку многое изменилось. За бой на Курской дуге полку было присвоено звание «Гвардейский», и он стал именоваться 129-м Гвардейским истребительным авиаполком. В тот же день зачитали и Указ Президиума Верховного Совета о присвоении летчику 27-го истребительного авиаполка капитану Николаю Дмитриевичу Гулаеву звания Героя Советского Союза (он был заместителем командира первой авиаэскадрильи Чепиноги).
А тут и еще одно событие. По вечерам, перед наступлением полной темноты, повадились бомбить переправы через Днепр группы «Хейнкелей» и «Юнкерсов». Видимо, немцы знали, что у нас нет летчиков, подготовленных к полетам ночью, и спокойно прилетали в сумерках в одно и то же время.
Тогда командир авиадивизии собрал по полкам из управления всех летчиков, когда-либо летавших ночью. Таких набралось шесть человек, в том числе и командир полка Бобров. И вот незадолго до предполагаемого налета с аэродрома Козельщины поднялась наша шестерка. Оставшимся на аэродроме летчикам и техническому составу на фоне серого сумеречного неба отчетливо было видно, как наша шестерка с набором высоты шла на юг, к переправам, а им навстречу, гораздо выше, шла в плотном строю девятка немецких «Хейнкелей-111». Один из наших истребителей задрал нос и с огромной дистанции открыл огонь в сторону врага. Это не произвело на немцев ни малейшего впечатления.
В том же плотном строю они сбросили бомбы на переправу и спокойно ушли обратно.
Стали возвращаться и наши истребители. Но аэродром для приема самолетов ночью не был подготовлен. Посадочных прожекторов не было. А шесть «Аэрокобр» уже кружили над аэродромом. Тогда начальник штаба полка подполковник Пилипчук приказал выложить из зажженных фонарей «летучая мышь» посадочное «Т» и белыми сигнальными ракетами освещать посадочную полосу. Благодаря этому пять самолетов приземлились благополучно. Но на шестом летчик забыл выпустить шасси и приземлился на фюзеляж. Тем временем первый из приземлившихся подрулил к КП полка и выключил мотор. Из кабины выскочил командир полка Бобров. Он тут же подозвал техника самолета:
- Сбил, сбил, сбил! Рисуй звездочку, рисуй звездочку! - На фронте было принято - каждый сбитый летчиком вражеский самолет отмечался.
Командир первой эскадрильи Чепинога не сдержался и высказал все, что он думает по поводу Боброва и «сбитого» «Хейнкеля».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72