Люпэн незаметно сунул в руку одному из братьев крохотный бумажный шарик.Едва он, в сопровождении заместителя шефа, вошел в его кабинет, господин Формери произнес знаменательную фразу:— Вот и вы! Никогда не сомневался в том, что рано или поздно вы попадете наконец в наши руки.— Я тоже в этом никогда не сомневался, господин следователь, — отозвался Люпэн, — и могу только радоваться, что судьба для моего ареста избрала именно вас, отдав таким образом справедливость такому честному человеку, как я.«Он надо мной издевается», — подумал господин Формери.И тем же тоном, ироническим и в то же время серьезным, ответил:— Честному человеку, каким вы являетесь, милостивый государь, теперь придется объясниться по поводу трехсот сорока четырех дел, связанных с кражами, взломами, мошенничеством, подделками, шантажом, скупкой краденого и так далее. Трехсот сорока четырех!— Не более того? — спросил Люпэн. — Право, мне стыдно.— Честный человек, каковым вы являетесь, сударь мой, должен держать ответ по поводу убийства некоего Альтенгейма.— А это уже нечто новое. Такая идея исходит от вас, господин следователь?— Вот именно.— Здорово! Вы действительно делаете успехи, господин Формери.— Положение, в котором вас застали, не оставляет в этом сомнений.— Никаких, согласен. Позволю себе, однако, спросить: от какой раны умер Альтенгейм?— От раны в шею, причиненной ударом ножа.— Где же этот нож?— Его не нашли.— Как же получилось, что его не нашли, поскольку убийцей был я, и застали меня на том же месте, возле человека, которого я убил?— По-вашему, значит, убийца…— Не кто иной, как тот, кто зарезал господина Кессельбаха, Чемпэна и других. Характер раны — достаточное доказательство тому.— Каким же путем он ускользнул?— Через люк, который вы можете обнаружить в том же зале, где произошла трагедия.Господин Формери сделал хитрую мину.— Как же получилось, что вы не последовали такому спасительному примеру?— Я пытался это сделать. Но выход был прегражден запертой дверью, которую мне не удалось открыть. Именно во время этой моей попытки тот, другой вернулся в зал, чтобы убить своего сообщника, — из страха перед признаниями, которых Альтенгейм не мог избежать. В те же минуты он спрятал на дне шкафа, где его и нашли, тот сверток с одеждой, которую я приготовил для себя.— А одежда — для чего?— Чтобы принять другой облик. Прибыв на виллу Глициний, я был намерен выдать Альтенгейма правосудию, покончить с князем Серниным и появиться опять в виде…— Господина Ленормана, вероятно?— Совершенно верно.— Ну нет!— Что-что?Господин Формери насмешливо улыбался, покачивая указательным пальцем справа налево и слева направо.— Нет, — повторил он.— Что же — нет?— История с господином Ленорманом… Это годится для публики, друг мой. Вы не заставите следователя Формери проглотить такую утку — будто Ленорман и Люпэн были одним и тем же человеком.Он расхохотался.— Люпэн — шеф Сюрте!.. Ну нет! Все, чего ни захотите, но не это! Должны же существовать какие-то границы!.. Я добрый малый, но все-таки… Скажите, между нами, для чего вам эта новая сказка? Не вижу, признаться, смысла…Люпэн посмотрел на него в ошеломлении. Хорошо зная Формери, он не подозревал за ним такого самомнения и слепоты. Двойственность личности князя Сернина к тому времени ни у кого уже не вызывала сомнений. И только господин Формери…Люпэн повернулся к заместителю шефа, слушавшего с раскрытым ртом:— Дорогой Вебер, ваше повышение, по-моему, ставится под большой вопрос. Ибо, в конце концов, если господин Ленорман — вовсе не я, значит — он может еще существовать… А если существует, нет сомнений и в том, что господин Формери, с его удивительным чутьем, в конце концов его найдет… И в таком случае…— И он будет действительно обнаружен, мсье Люпэн, — воскликнул следователь. — Беру это на себя и полагаю, что очная ставка между вами двумя будет захватывающим зрелищем!Он потешался вовсю, барабаня пальцами по столу.— Ах, как это будет забавно! Ах! С вами не приходится скучать, Люпэн! Значит, вы — господин Ленорман! И это вы, стало быть, добились ареста своего же сообщника Марко!— Совершенно верно. Разве мне не следовало порадовать премьер-министра и спасти его правительство? Это было задачей исторического значения!Господин Формери держался за бока.— Ах, умру! Господи, как смешно! Ваш ответ обойдет весь мир! В таком случае, если поверить вам, это вместе с вами я вел следствие с начала дела в отеле Палас, после убийства господина Кессельбаха?— Точно так же, как вместе со мной, еще раньше распутывали дело о диадеме, когда я был его светлостью герцогом де Шамерас Морис Леблан. «Арсен Люпэн», пьеса в четыре акта.

, — с сарказмом отозвался Люпэн.Господин Формери вздрогнул, веселое оживление мгновенно слетело с него при этом ужасном воспоминании. Внезапно став серьезным, он сказал:— Итак, вы настаиваете на всех этих глупостях?— Поневоле, так как все это — правда. Вам будет нетрудно, съездив в Кохинхину В то время — французская колония, ныне — Вьетнам. (Прим. переводчика).

, получить в Сайгоне доказательства смерти подлинного господина Ленормана, замечательного человека, которого я подменил своей особой; я представлю вам документы о его кончине.— Вранье!— Ей-богу, господин следователь, могу признаться: все это мне совершенно безразлично. Не нравится — я не буду господином Ленорманом, не будем об этом более говорить. Если хотите — это я убил Альтенгейма. Вы отлично проведете время, добывая доказательства. Повторяю, для меня все это не имеет ни малейшего значения. Считаю ваши вопросы, как и мои ответы, не состоявшимися.
1 2 3 4 5 6 7 8 9