Вдруг все же еще не поздно все уладить? Тоцци изобразил самую любезную улыбку, на какую только был способен, и принялся нахваливать ремонт. Роксана подхватила, зачирикала вовсю, но Халбасиан выглядел недовольным. Казалось, он сейчас возьмет свой мячик и пойдет домой.Тут вступила миссис Карлсон, отчаянно пытаясь спасти ситуацию.– Миссис Тоцци работает в Вашингтоне. В парламентской прессе – так, кажется, вы сказали?– Да, я собираю информацию для нескольких британских концернов. – Вот так, в немногих словах. Пусть воображение юного Халбасиана дорисует все остальное. Умница.Миссис Карлсон кудахтала над Халбасианом, держа его под своим крылом и не подпуская к Тоцци.– У них квартира в Вашингтоне. Миссис Тоцци почти все свое время проводит там, да и мистера Тоцци служебные дела часто приводят в столицу.– И сколько же времени вы будете проводить здесь? – спросил Халбасиан у Тоцци. Маленький поганец не давал себе труда скрывать свои чувства.Тоцци открыл рот, чтобы ответить, но Роксана перебила, чтобы он опять чего-нибудь не ляпнул.– Ну, живем мы в Вашингтоне, и к тому же я довольно много разъезжаю. То же самое мой муж. Так что трудно сказать, сколько времени мы будем проводить в Хобокене. – Она посмотрела на Тоцци, взглядом прося не подгадить в последний момент. – Может быть, недели по две в месяц?Тоцци пожал плечами.– Когда больше, когда меньше. Зависит от работы.Юный Халбасиан кивнул, покосившись на Тоцци. Либо он обдумывал, как отделаться от мужа и сдать квартиру жене, либо прикидывал, как тишком сдать квартиру на те недели, когда их тут не будет. Маленький жадный сукин сын.– Квартира поистине великоле-е-е... – выпалила Роксана, внезапно повернувшись к Тоцци. – Я видела прелестные эстампы Лоры Эшли – они прекрасно подойдут к персидскому ковру.И как ты думаешь, не купить ли нам в столовую тот сосновый буфет, что мы видели у Диллингхема? И поставить его сюда?Халбасиан повел своим острым носиком и поднял бровь. Он почуял истинный английский дух. И клюнул снова. Тоцци усмехнулся, прикрыв рот рукой.– А над каминной доской повесить дедушкин портрет? И стеганые кресла по обе стороны. – Роксана повернулась к Халбасиану. – Вы обязательно должны зайти и выпить с нами чаю, когда мы устроимся. Настоящий английский чай у камина. Я пеку вкусные ячменные лепешки, мистер Халбасиан.Жадный маленький крысенок перестал хмуриться. Его воображению представился Алистер Кук, и позади него – веселое пламя. Ячменные лепешки довершили дело. Роксана права. Таких хлебом не корми – покажи британскую родословную.Он быстро покосился на Тоцци и остановил на Роксане восторженный взгляд. Лицо его как-то расплылось, словно у него вдруг схватило живот.– Что я могу сказать, миссис Тоцци? Вы само совершенство. В понедельник я передам миссис Карлсон договор аренды.– Ве-ли-ко-ле-е-е...– Чудесно! – воскликнула миссис Карлсон с нескрываемым облегчением.– Я знаю – вам здесь понравится, – объявил Халбасиан, попрощался с Роксаной, потом неохотно протянул руку Тоцци.Тоцци разулыбался и стал трясти его руку.– Еще одно, мистер Халбасиан. Когда уберут тот мусор на заднем дворе? – Он не отпускал руку юного Халбасиана. И ничего не мог с собой поделать.– Скоро.– Как скоро?– Очень скоро.– Надеюсь на это. – Тоцци наконец его отпустил. Халбасиан, правда, не поморщился, не желая прилюдно выказывать слабость, но пальцы у него покраснели. * * * Теперь играли тарантеллу, и это было благословением Божьим, ибо в тарантелле не было слов. Когда тощий гитарист принимался петь, он, заканчивая всякую фразу, скользил вокруг ноты, прежде чем взять ее, словно на старый патефон поставили покоробившуюся пластинку Дина Мартина. Да и гитара у него была расстроена, и сам он не обращал никакого внимания на синтезатор, отбивавший быстрый ритм самбы. Второй парень, тот, что играл на аккордеоне, выглядел точь-в-точь как Дон Де Льюис. Играл он лучше, но слишком уж громко. Двоюродный брат Тоцци, Сэл, в детстве брал уроки игры на аккордеоне. Когда Сэлу исполнилось двенадцать, ему купили настоящий инструмент. «Испанца, я тебя обожаю», – разносилось на всю округу. Аккордеоны давно следовало занести в Женевскую конвенцию.Роксана раскрыла раковину мидии, вытащила моллюска и бросила створки на пустую тарелку, стоявшую посередине стола.– Халбасиан, может, еще передумает. Ты ему не понравился.Тоцци поглядел на пластмассовые виноградные гроздья и бутылки из-под кьянти, что украшали стену. Бутылки при каждой трели аккордеона угрожающе позвякивали.– Меня Халбасиан, конечно, терпеть не может, зато тебя он любит. – Тоцци взял из большой миски еще одну раковину. На самом деле он хотел окунуть кусок хлеба в соус, но боялся, не сочтет ли его Роксана свиньей. – Стоило ему услышать твой акцент, и я понял: парень попался.– Только поэтому ты и попросил меня проассистировать? Потому что я англичанка?– Нет, я не такой расчетливый.– Еще бы.– К тому же ты не совсем англичанка.Роксана перестала жевать и уставилась на него.– Ах черт, да ты и в самом деле легавый! Как ты узнал?– Акцент у тебя не всегда одинаковый. Когда ты не следишь за собой, он вообще пропадает. Лексикон тебя тоже выдает. Например, ты почти всегда говоришь, что все «здорово», но с Майти Маусом все у тебя было «великоле-е-е». – Тоцци взял кусок хлеба, решив все же макнуть его в соус, но одумался и положил рядом с собой на тарелку.– Ну теперь моя карта бита, и придется выкладывать все начистоту. – Она раскрыла еще одну мидию, прожевала ее, проглотила и только потом продолжила: – Я родилась в Америке – здесь, в Нью-Джерси, точнее – в Трентоне. Мой отец – англичанин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85