Он мог пойти к Кэтрин, и время суток не имело значения. Она примет его с распростёртыми объятиями, и он сможет затеряться в ней, удерживая её лодыжки над её головой и вонзаясь в неё до тех пор, пока снова не почувствует себя человеком.
Он не хотел Кэтрин. Он хотел женщину, что была наверху в его кровати.
Он совсем легко мог увидеть себя, переступающим через ступеньки, срывающим с себя одежду на ходу, растянувшимся на её беспомощной, привязанной фигурке, дразнящим её до тех пор, пока она не станет животным в своих потребностях, пока не станет умолять его овладеть ею. Он знал, что мог заставить её отдаться ему. О, возможно, она не будет хотеть этого сначала, но он знал, как прикасаться к женщине, чтобы довести её до состояния неистовства.
Его дыхание было неровным.
Он уже шёл к лестнице, стягивая свитер через голову, когда резко остановился.
Глубокие вдохи. Сосредоточься, Келтар.
Если он пойдёт к ней сейчас, он сделает ей больно. Он был слишком несдержанным, слишком изголодавшимся. Стиснув зубы, он натянул свитер обратно и резко развернулся, на какое-то время обратил свой невидящий взор к окну.
Ещё два раза он ловил себя на том, что поднимался по лестнице. Два раза он заставлял себя возвращаться вниз. Он опустился на пол и делал отжимания, пока его тело не покрылось потом. Потом скручивания, и снова отжимания. Он цитировал отрывки истории, считал в обратном направлении на латинском, греческом, затем на более редких, сложных языках.
В конечном счёте, он снова обрёл контроль над собой. Или столько контроля, сколько он мог получить без секса.
Сегодня она примет душ, решил он, рассерженный вдруг её неверием в него, даже если ему придётся закрыть её в ванной комнате на весь день.
Как будто он мог вломиться к ней, когда она была в душе.
Он только что доказал, что он контролировал себя. Поистине, он был сплошным контролем, когда дело касалось её. Была бы у неё хоть малейшая идея, с чем ему приходилось бороться, и как тяжело давалось ему это до сих пор - но всё же он превозмог себя - следовательно, она пойдёт в душ.
Ха. Тогда она, по всей вероятности, бросилась бы вниз с моей террасы, высотой в сорок три этажа, единственно чтобы сбежать от меня, - подумал он, поднимаясь и удерживая одну из дверей террасы слегка приоткрытой.
Он посмотрел на тихий город - настолько тихий, насколько Манхеттен вообще мог быть, всё ещё оживлённый, даже в четыре часа утра. Стояла переменчивая мартовская погода, климат изменялся за пару дней, температура могла подниматься и спадать до тридцати градусов в течение нескольких часов. Сейчас он снова был умеренный, но лёгкий дождь вполне мог перейти в снег к утру. Весна пыталась отбиваться от зимы и затихала, вполне отражая гнетущий и унылый вид его внутреннего мира.
Резко выдохнув, он сел, чтобы уйти с головой в третью Книгу Мананнана. Это последний том, потом он уедет. Не завтра утром, но днём. Он сделал всё, что мог здесь. Во всяком случае, он сомневался, что нужная информация была в этом томе. Когда-то было пять Книг Мананнана, но только три из них сохранились. Он уже прочитал первых две; они рассматривали легенды об ирландских богах до прихода Туата-Де Данаан. Этот третий том продолжал сказания о богах и их столкновения с первой волной поселенцев, что вторглись в Ирландию. То, насколько медленно продвигалась историческая временная шкала, вызывало у Дэйгиса подозрение, что приход расы существ, которыми он интересовался, не будут упоминаться до пятого тома. Который больше не существовал нигде кроме, возможно, одного места: библиотека Келтаров.
Нравилось ему это или нет, ему придётся ехать домой. Предстать перед своим братом, чтобы иметь возможность обыскать коллекцию Келтаров. Он потратил много месяцев впустую, пытаясь найти решение собственными силами, а время истекало. Если он будет ждать ещё дольше… да, он не осмелится ждать дольше.
А что насчёт девушки? - пробудилась его честь.
Он слишком устал, чтобы пытаться лгать самому себе.
Моя.
Он сначала постарается её соблазнить её собственными желаниями, сделает так, чтобы ей проще было их принять, но если она будет сопротивляться, так или иначе, она всё равно поедет с ним.
Хлоя стояла в горячих брызгах семи бьющих сильными струями душевых насадок - по три с двух сторон и одной сверху - вздыхая от удовольствия. Она чувствовала себя подростком с плаката, балдеющим под гранж. Дверь была заперта, и стул, который Дэйгис принёс, чтобы подпереть ручку двери, удобно подпирал ручку.
После того, как он приснился ей, и она проснулась посреди ночи и обнаружила, что он смотрел на неё в сущности тем же взглядом, что был у него в её сне, она едва смогла встретить его взгляд, когда он развязывал её этим утром. Стоило ей подумать о своём сне, и она тут же начинала краснеть и дрожать.
Я не хороший мужчина, - сказал он.
Он был прав. Он им не был. Он был человеком, который жил по своим собственным правилам. Он украл личное имущество других людей - хотя и настаивал на том, что он «позаимствовал» его и, как ни странно, оставил более ценные предметы. Он держал её в плену - но, тем не менее, готовил восхитительную еду и, откровенно говоря, она согласилась сотрудничать за подкуп. Преступник в худшем случае, в лучшем случае он существовал на периферии цивилизованного общества.
К тому же, после того, как она приняла его взятку, она подозревала, что сейчас тоже находилась на этой периферии.
И всё же, погрузилась в размышления она, действительно плохой мужчина не потрудился бы предупредить женщину, что он не был хорошим мужчиной. Действительно плохой мужчина не перестал бы целовать женщину, даже если бы она попросила бы его остановиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109