Стальное лезвие разлетелось на три части, которые, беспорядочно крутясь в воздухе, медленно разлетелись в стороны, а Эрн тупо уставился на обломок меча, зажатый в его кулаке.
Потом он бросил его и потянулся за кинжалом, но было уже поздно, слишком поздно, и я схватил его за горло, сдавив шею с обеих сторон, ощущая пульсацию крови; мои пальцы смыкались все сильнее, как когти орла, а его лицо вдруг налилось кровью, рот раскрылся, и язык вывалился наружу; а я поднял его – человека, почти не уступавшего мне ростом, – над полом и потряс, как затравленный медведь трясет слишком дерзко приблизившуюся к нему собаку.
Я услышал хруст позвонков, голова Эрна обвисла набок, и сразу же вокруг распространился резкий запах дерьма, которое выпустило из себя его мертвое тело. Опустив труп на пол, я отступил назад.
Красный гром, стучавший в моих висках, утих, и я посмотрел на трупы двоих мужчин, занимавших высшие военные посты в Нумантии.
Теперь у меня не оставалось выбора.

3
ПОБЕГ

Лучше быть убитым во время бегства, как обычно бывает с кабанами, чем принимать благородную оборонительную стойку наподобие оленя. Я расстегнул форму Салопа, стянул ее с мертвеца и, пытаясь не обращать внимания на влажное темное пятно спереди, надел на себя.
Я проверил кошельки у обоих и выругался сквозь зубы, обнаружив, что у Эрна ничего нет. Зато у Салопа было полно золота и серебра. Командир миротворцев был, наверно, из тех чванливых типов, которые считают, что платить – занятие для черни. Хотя, возможно, он был просто неисправимым охотником пожить за чужой счет.
Я взял и свои собственные монеты, кинжал, который дал мне Перак, а обманчиво невинную с виду смертоносную железную дужку сунул в карман.
Потом я надел оружейную перевязь Салопа, отодрал аксельбант от мундира Эрна, связал им ботинки Салопа, повесил себе на шею и был готов двинуться в путь. Затем я спохватился, взял украшенный драгоценными камнями кинжал Эрна и, еще немного подумав, эфес его шпаги, спрятав и то и другое под полу куртки.
Последнее, что я забрал с трупов, была оружейная перевязь Эрна. Я отцепил от нее ножны и повесил ее петлей себе на шею. Обдумав все три варианта побега, я выбрал тот, который казался мне самым простым, хотя именно этот путь грозил наибольшей опасностью для жизни.
Судя по положению солнца, мне предстояло выжидать еще более получаса, и я лишь надеялся на то, что Дубатс не придет, чтобы осведомиться, не нужно ли что-нибудь его командиру. Но Эрн вполне мог приказать не беспокоить его во время свидания с узником до особого распоряжения, поскольку ему, конечно, совершенно не хотелось, чтобы кто-нибудь пялил глаза на то, как он будет убивать заключенного.
Раздался сигнал горна, извещавший о том, что сейчас охранники соберутся во внутреннем здании и начальник тюрьмы начнет объявлять о взысканиях, поощрениях и всяких служебных мелочах, примет отчет ночной смены; затем произойдет проверка и смена постов, и свободная от караула часть гарнизона разойдется по столовым, находившимся в верхней части внутреннего здания. Но им еще предстоит узнать о моем бегстве и решить, как меня ловить, так что мне было бы лучше слишком не задерживаться.
Я выбрался из окна ногами вперед и начал спускаться по стене, сложенной из больших, грубо обработанных камней и походившей на настоящую скалу. Камни отделялись один от другого широкими щелями – поэтому я и выбрал этот вариант спуска. Кожа на пальцах рук и ног сразу же оказалась ободранной, но я старался не обращать на это внимания. Какой-нибудь хиллмен, скажем Йонг, смог бы пробежаться вверх и вниз по подобной скале, будучи в стельку пьяным, обнимая одной рукой похищенную девицу и, в придачу ко всему, распевая государственный гимн Кейта.
С меня хватило и того, что я не срывался, и это было лишь одной из тех забот, которые владели мною. Второй, куда более серьезной, было то, что кто-нибудь мог взглянуть на башню, увидеть там одетого в серое дурака, который вот-вот должен свалиться вниз, и поднять тревогу. Во всяком случае, солнце снижалось, и меня прикрыла тень. Однажды я решился взглянуть вниз и увидел на берегу Латаны мальчишку, пялившего на меня глаза. Я взмолился про себя, чтобы это оказался противный маленький бездельник, рассчитывающий увидеть, как я разобьюсь о камни, а не добрый почитатель Ирису, благословенная душа которого заставит его помчаться к сторожевому посту перед башней и сообщить о том, что происходит над головами у охранников.
Вероятно, он действительно, как я и надеялся, оказался более кровожадным, нежели бдительным, ибо до моего слуха не донеслось никаких тревожных криков, так что я решил выкинуть его из головы и полностью сосредоточился на спуске: вытягиваю одну ногу вниз, шарю там в поисках щели, обнаруживаю ее, затем переношу вес на эту ногу, убедившись предварительно, что пальцы не соскользнут, сгибаю ее и принимаюсь нашаривать следующую точку опоры другой ногой.
Прошло три или четыре столетия, прежде чем я решился снова посмотреть вниз. Я находился футах в тридцати надо рвом, и от воды меня отделяла полоса гладко отполированного камня, благодаря которой я в свое время решил, что мне не стоит волноваться из-за опасности нападения с этой стороны.
Грязно-зеленая вода производила поистине отталкивающее впечатление, и я очень надеялся на то, что никому не пришло в голову еще больше обезопасить башню, напустив в ров ядовитых водных змей. Но даже если никаких змей там не было, вид все равно был неприятным, и я как можно крепче вогнал пряжку ременной перевязи в трещину, чтобы отыграть у высоты еще несколько футов, спустился на руках до конца, глубоко вздохнул, посильнее оттолкнулся от стены и разжал руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154