Он ступает, всем путь расчищая, мы следовать можем за ним. Тяжкой цепью смиряет он несправедливость, гордыню ломает. Суровой рукою нечестивых он учит смиряться пред именем Бога.
Еще одно блюдо. Прозрачный бульон с тающим на языке белым хлебом, нарезанным тончайшими ломтиками.
Тайлефер — светоч милости и чести. Подвиги его славны во всех четырех четвертях суши. Император щедр, благоразумен, справедлив, благочестив и набожен, вежлив, любезен, собою прекрасен. Как он владеет оружием, сколь мудр в совете! Он сострадателен к бедным, к слабым сочувствие проявляет. Столь красноречивому оратору никто ранее не внимал, сладкоречивостью Марцию Туллию он превосходит — дарийскую древнюю жрицу. Знания тайные тропы он одолел, постиг все тайны природы, тайны Вселенной открыты ему Богом. Известны ему все секреты математики, судьбы звезд и пути их влияния на человека. Как кормчий не знает он равных.
После супа подали сласти — пирожные, груши в меду, сладкий крем. Смесь молока, меда и яиц таяла на языке. Алан подумал, что вытерпел бы еще одну поэму, восхваляющую добродетели покойного императора, если бы только можно было освободить место в желудке для еще одной порции крема. Впрочем, ему хотелось спать. Было уже за полночь, и факелы освещали сидящих за столами. Люди постоянно переходили с места на место. Некоторые солдаты, утомленные длинной и скучной поэмой, потребовали стансов и «Золота Хевелли». Вместо этого поэт запел о воздвижении Тайлефером нового дворца в городе Отуне, где император часто останавливался со своим двором. В поэме подробно описывалось, как воздвигались стройные колонны, грозные форты, разыскивались горячие источники для ванн, столь любимых императором, как создавался храм, достойный святого короля.— Они трудились, как пчелы летом. — Далее последовал гимн пчелам.Пора бы прогуляться и Алану. Он извинился и вышел на свежий воздух. Внутри дым от камина и факелов заставлял слезиться глаза. От выпитого вина Алан почувствовал легкое головокружение. Тетя Бел никогда не подавала на стол столько вина. В доме тети Бел никогда не доводилось пробовать такого количества разнообразных блюд. Впрочем, Алан понемногу начинал привыкать к пирам.Внезапно он ощутил вину за свое везение. Отойдя подальше, он облегчился у какого-то дерева. Прохладный воздух обострил его чувства, и он услышал, как под чьей-то ногой хрустнула ветка. Чья-то тень метнулась в его сторону. Он торопливо завязал штаны и шагнул назад, но тут же облегченно вздохнул: это была одна из служанок, которая, очевидно, тоже выбежала в кусты, а затем сбилась с дороги.— Милорд Алан! — Она споткнулась и тихо вскрикнула. Юноша протянул руку, чтобы ее поддержать. Она упала на него. Он ощутил ее крепкие груди и выпуклости живота и бедер под длинным платьем. — Холодная ночь, милорд. На сеновале гораздо теплее, чем здесь.Алана бросило в жар. Ее влажные губы каким-то образом оказались на его шее, а рука скользнула по спине и ягодицам. От девушки пахло сладким кремом.— Мой отец ждет там, внутри…— Внутри вы будете, милорд, как только пожелаете. Тело горело от ее прикосновений. Он неловко мял ее плечи.— Вы такой симпатичный, — пробормотала девушка.— Правда? — удивился Алан. До сих пор ни одна женщина, кроме скучающей Уиди, не проявляла к нему интереса. Правда, тогда он не был наследником графа Лавастина. Однако эти мысли тут же испарились, как только она, крепче прижавшись, положила его руки себе на бедра.Так вот что такое похоть: сопротивляться ее власти было невозможно. И все же, целуя служанку, Алан воображал, что держит в объятиях Таллию.— Ах, — вздохнула молодая женщина. — Так лучше. Не такой уж вы, оказывается, неопытный, милорд. — Она ловко расстегнула пряжку его пояса. — У меня есть брат, который будет готов к службе на следующий год, весной. Сильный, хороший парень. Хороший будет меченосец.Пояс и поддерживаемые им края рубахи упали до колен. В этот момент она могла просить чего угодно — он бы ей все пообещал. Она помогла его рукам забраться под платье.У собачьих будок раздались оглушительный лай и отчаянные вопли человека, переходящие в визг. Собаки Лавастина. Его собаки.— Извини, — сказал он, тяжело дыша. Вырвавшись из ее объятий, Алан наткнулся спиной на сук, пребольно уколовший его прямо под лопатку. Споткнулся, запутавшись в приспущенных штанах, упал на колени. На глазах выступили слезы, кожа горела.— Милорд… — Она помогла ему подняться.Прости, мне очень жаль… это мои собаки… В ее глазах отражался свет месяца.— Конечно, вам нужно идти.Она помнила свое место. Мгновение назад он был полностью в ее власти, теперь она испытывала страх перед ним.Алан торопливо поправил одежду и побежал к собакам. Их будки размещались рядом с конюшнями, неподалеку от главного здания.Собаки бесновались над распластавшимся на земле человеком. Алан ворвался внутрь и оттащил их от бедняги, из ран которого обильно струилась кровь.— Назад! Назад! — Гнев, страх и воспоминания о жарких ласках служанки придали ему сил. Ударом ноги Алан отбросил Ужаса, одновременно прикрикнув на Ярость и Тоску, затем поднял пострадавшего и вынес его наружу. Собаки забились в угол. Кто-то закрыл калитку собачьего загона. Алан внимательно осмотрел раненого, который корчился на земле, плача и прося о снисхождении.Это был один из людей лорда Джефри.— Как это произошло? — спросил Алан, подняв глаза на стоявших вокруг него солдат Лавастина. Они были сильно пьяны.— Он говорил такие вещи, милорд, — сказал один из них. — Он говорил о вас гадости, милорд, но он не видел, как вы убили гивра и спасли жизнь графа Лавастина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175