Ты также должен быть верным своему отечеству и молчать».
Для убедительности своих слов Пуришкевич дал полицейскому пятьдесят рублей. Разумеется, городовой немедленно направился в участок, где обо всём и доложил, что в дальнейшем сильно помогло следствию. Пуришкевич нормальный? Не совсем. Но ведь так хочется похвастаться, просто кричать: «Это я, я убил Распутина! ». Распирает Пуришкевича осознание собственной значимости, и чувство выполненного патриотического долга. К моменту написания мемуаров он будет искренне верить, что убил Распутина именно он!
Юсупов, Пуришкевич и великий князь Дмитрий Павлович — это и была основная троица убийц. Помимо них в злодействе участвовало ещё два гомосексуалиста: поручик Сухотин и доктор Лазаверт. Знал о готовящемся убийстве и председатель Государственной думы Родзянко, родной дядя князя Феликса Юсупова. «Я уверен, что убийство Распутина будет понято, как патриотический акт» — сказал своему племяннику глава русских парламентариев. Не пройдёт и месяца, как он убедит Великого князя Михаила Александровича не принимать трона, и тем самым сильно поможет февральскому перевороту. А девять месяцев спустя Родзянко был вынужден бежать из Петербурга, спасаясь от большевиков. Мудрый был глава у русского парламента. Дальновидный…
Теперь давайте немного отвлечёмся от личности будущих убийц и зададимся одним интересным вопросом. А были ли на самом деле Распутин «другом германцев»? Вёл ли сепаратные переговоры о мире, против чего так боролись Великие князья и депутаты думы?
Однозначного ответа на сегодняшний день нет. Существуют две точки зрения. Первая рассказывает о контактах с немцами, как о вопросе решённом, и трактует переговоры, как состоявшийся исторический факт. Вторая говорит всего лишь о зондаже и робких попытках контактов. Читая документы и мемуары сложно разобраться в политических переплетениях той поры. Информация весьма противоречива и запутанна. Оценивать намерения всегда сложнее, чем дела . Возьмём, например, факт сотрудничества Ленина и германского руководства. Ясно, что их контакты начались задолго до марта 1917 года. Однако если бы не было «пломбированного» поезда и Брестского мира, то какие бы реальные документы, говорящие о подготовке этих событий, были бы у современных историков? Корешки телеграмм? Только косвенные свидетельства?!
Сам Распутин не был фигурой способной вести переговоры о мире и войне. Не тот калибр. Он мог лишь подсказать, воздействовать на царскую чету в тот или ином русле. Поэтому оценивать степень вероятности переговоров «распутинской клики» с Германией можно лишь исходя из такой постановки вопроса: а мог ли Николай II, возглавлявший Россию в то время вести закулисные переговоры с противником?
Когда Германия поняла, что вместо войны с Россией ей навязана абсолютно безнадёжная борьба практически со всем миром, то в Берлине стали задумываться о разумном выходе из сложившейся ситуации. Кроме того, кайзер Вильгельм прекрасно представлял себе, механизм организации мирового конфликта, который практически проходил у него «на глазах». Понимание того, кому нужна война между русским и германским монархами, быстро привела Берлин к попыткам её остановить. Наилучшим выходом для Берлина было заключение мира. Ведь целью Англии и Франции была не просто победа в войне, а уничтожение Германской империи. Поэтому всеобщий мир на тот момент был невозможен, ибо англичане торпедировали любую возможность такого исхода. Единственным выходом для немцев оставался сепаратный мир с Россией. В Берлине начали прощупывать почву. Через датского и шведского королей в Петербург была отправлена информация, о готовности немцев пойти на компромисс на хороших для России условиях. Но, делая такие предложения, германское руководство неправильно оценивало отношение русского царя к возникшей мировой войне. Николай II отказался, от каких бы то ни было переговоров с противником. Он пылал праведным гневом на своего «вероломного кузена Вилли», и ни о каком мире и слышать не хотел. Не догадываясь о коварстве своих «союзников», благородный русский монарх не мог и помыслить об измене общесоюзному делу.
Все попытки сепаратных переговоров, зондажа принадлежали исключительно германской стороне! Эту особенность «мирного диалога» историки стараются не подчёркивать, зато охотно рассказывают о самих попытках. Кроме коронованных особ немцы пытались использовать любые способы установления контакта с Россией. Одним из эмиссаров Берлина стала пожилая русская аристократка Мария Александровна Васильчикова. Во время объявления войны, она постоянно жила на вилле в окрестностях Вены, принадлежащей её другу князю Францу фон Лихтенштейну, бывшему ранее австрийским послом в Петербурге. Проживала там Васильчикова достаточно давно, поэтому при начале боевых действий её не арестовали и не интернировали, а просто запретили отлучаться с виллы. Находясь под таким домашним арестом, она вела активную светскую жизнь и принимала многочисленное общество.
Через некоторое время её другой высокопоставленный германский друг, великий герцог Гессенский, попросил её приехать в город Дармштадт и прислал ей пропуск. Княгиня согласилась. «В Дармштадте великий герцог просил её отправиться в Петроград, чтобы посоветовать царю заключить мир без промедления — пишет в своей книге французский посол в России Морис Палеолог — Он утверждал, что император Вильгельм готов пойти на очень выгодные по отношению к России условия; намекал даже, что Англия вступила в сношения с берлинским министерством о заключении сепаратного соглашения;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160