Она промолчала.— Что-то касающееся вашего прошлого?— Я думаю, что у каждого мужчины или женщины есть в прошлом такое, ну, такое, что… — Не закончив фразы, она смолкла.— А что насчет телефонных звонков?— Они идут как бы сериями, — сказала она. — То бывает четыре или пять в течение часа, а затем долгое время ни одного. Потом опять два-три подряд.— А что говорят по телефону? То же самое, что пишут в письмах?— Нет, по телефону — иначе. Звонят, я поднимаю трубку и слышу чье-то тяжелое дыхание.— Кто дышит — мужчина или женщина?— Господи, откуда я знаю! Похоже, что дышит крупный дородный мужчина, но это может быть и женщина, подражающая мужчине.— И что происходит дальше?— Он продолжает держать трубку, пока я свою не положу.— Что-нибудь говорит?— Никогда.— Вы хорошо знаете Джарвиса Арчера?— Он мой босс.— Я спрашиваю, вы хорошо знаете Джарвиса Арчера?— Я его секретарша, работаю у него почти год.— Вы хорошо знаете Джарвиса Арчера?Она с вызовом посмотрела мне в глаза:— Это что, допрос в соответствии с полученными вами инструкциями?— Инструкция у меня одна — установить, кто вас допекает, и положить этому конец. Вы ведь тоже этого хотите?— Да.— Вы хорошо знаете Джарвиса Арчера?— Хорошо знаю.— Он женат?— Да.— Он бывал в этой квартире?— Случалось.— Он поднимал трубку, когда вам звонили?Поколебавшись, она отрицательно покачала головой:— Нет.— Почему?— Он не часто здесь бывал, и его визиты не совпадали со звонками. Как я вам говорила, звонки идут сериями.Я сказал:— Главное сейчас, когда позвонят снова, заставить его — или ее — раскрыться. Вы не думаете, что это проделки ревнивой жены?— Я не знаю, кто это может быть.— Вы опускаете трубку молча, не сказав ни слова?— Чаше всего я просто немею от ужаса. Когда это начиналось, я пыталась завязать разговор, а сейчас я чаще помалкиваю.— Вот теперь постарайтесь завести разговор. Постарайтесь сказать что-нибудь такое, что заставит ее или его отреагировать.— Но как я это смогу?..Раздался телефонный звонок. От этого звука она вздрогнула, словно ее укололи булавкой. Автоматически она подалась к аппарату, но ее протянутая рука застыла в воздухе на полдороге. Она посмотрела на меня с паническим страхом в глазах.— Наверное, он, — сказала она.— Проверьте, он или не он.Опять звонок.— Надеюсь, что нет, надеюсь, не он. Мы ведь только что сменили номер, и его еще нет ни в одном справочнике. Я надеялась, что теперь уж перемена номера положит конец этим звонкам.Телефон снова зазвонил.Я указал ей на аппарат.Она подняла трубку и произнесла:— Алло! — И лицо ее тут же исказила гримаса ужаса.Она взглянула на меня и утвердительно кивнула.Из-за ее плеча я протянул руку, забрал у нее трубку, приложил к уху и услышал тяжелое, зловещее дыхание.— Хэллло, гнида! Говорит Дональд Лэм. Если ты меня еще не знаешь, то скоро хорошо узнаешь. Я тот самый малый, который тебя выследит и засадит за решетку.Я замолчал. Тяжелое дыхание в трубке продолжалось.— А хочешь знать, почему я тебя назвал гнидой? — непринужденно сказал я в трубку.— Да потому, что ты — трус, подлец и дважды сопливая мразь. Пугать ты мастак, сделать ничего не можешь, только звонишь по телефону и дышишь как паровоз. — Я рассмеялся. — Придумал бы что-нибудь получше. Ну, на что ты еще способен?В ответ — ни слова, только тяжелое дыхание.Я сказал:— С этими дисковыми наборными аппаратами немного трудновато засечь телефонного хулигана, но это возможно. И когда мы тебя наколем, тебе не миновать довольно продолжительного отдыха в казенном доме с зарешеченными окнами. Использование почты в незаконных целях — раз, шантаж — два, попытки вымогательства — три. Ох, и устроим же мы тебе головомойку!К тому же, — продолжал я, — ты дал маху с последним письмом. Извозил палец в клею и оставил для нас на конверте шикарный отпечаточек. Ну, как тебе это нравится?Я замолчал, и на том конце провода положили трубку. Я сделал то же самое.— Что случилось? — спросила она.— Он повесил трубку.— Он повесил?— Не знаю, кто был на том конце провода — он или она.— Знаете, это впервые такое случилось. Обычно они держат трубку, пока я не положу.— А вы пытались с ними говорить в моем духе?— Нет, конечно нет. У меня на такое смелости не хватит. Я обычно спрашиваю: «Кто? Что вам нужно?Какого черта вы меня беспокоите, что я вам сделала?» — и тому подобное, но в таком тоне, как вы, я с ними никогда не говорила.— И никогда никакого ответа?— Никогда, только тяжело дышит.— И голоса никогда не слышали?— И голоса — никогда.— Давно у вас этот незарегистрированный номер?— Его дали только сутки назад, причем самым секретным образом.— Вы сами получали номер?— Нет, мистер Арчер через своих друзей, в телефонной компании. Были соблюдены все меры предосторожности, чтобы о новом номере знали только абсолютно свои, надежные люди — только моя мама, ее патронажная медсестра, ну и еще мамин доктор.— Хорошо, — сказал я. — Конфиденциальность действительно соблюдена, судя по вашим словам. А пока что и по новому номеру звонят, и заказные письма на дом идут. А бывало так, что в дверь стучали, когда вы не могли подойти к двери, потому что, скажем, принимали душ или были еще чем-то заняты?— Нет. Только звонки и письма.Я поднял трубку и позвонил в фирму звукозаписывающей аппаратуры, с которой наше агентство поддерживало деловые отношения, и сказал:— Мне нужен маленький портативный магнитофон с подключателем для записи телефонных разговоров. Требуется самый чувствительный, чтобы улавливать и точно записывать малейший звук в трубке. На федеральные законы мне плевать. Доставьте как можно скорее в дом Недлер-Армс, проезд Недлер-Сити, квартира номер 617, с хорошим запасом пленки.
1 2 3 4 5 6 7 8