— Берта даже не обернулась. Она промаршировала по коридору вниз с удвоенной скоростью.
— Он не собирается требовать плату за ожидание, — сдержал я ее.
— А-а, — произнесла Берта, замедляя шаг.
— Аэропорт? — спросил таксист.
— Аэропорт, — ответил я.
— Что с делом Гилмана, Дональд? — Берта откинулась на спинку сиденья.
— Оно закрыто.
— Закрыто? Как заработать какие-то гроши, если ты закрываешь единственное приличное дело?
— Он выплатил премиальные.
— А-а…
— И у нас есть другое дело…
— Какое?
— Не знаю. Некий мистер Уайтвелл написал в контору, что хотел бы встретиться с нами в Лас-Вегасе сегодня вечером.
— Он выслал задаток?
— Нет.
— Что ты ему ответил?
— Телеграфировал, что встречусь.
— А насчет аванса?
— Нет, про аванс я не телеграфировал. Мы все равно направляемся прямиком туда.
— Но ты мог бы предварительно выжать хоть что-то на расходы из этого Уайтсайда…
— Уайтвелла.
— Какая разница, как его там… Так чего он от нас хочет?
— Он не сказал. — Я достал письмо из внутреннего кармана пиджака. — Вот его письмо. Обрати внимание на бумагу. Твердая и блестящая. Можно из такой делать обшивки самолетов.
Берта взяла письмо. Прочитала.
— Ну что ж, я готова сделать остановку в Лас-Вегасе. Вместе с тобой.
— Предполагалось, что ты отдохнешь недельку-другую.
— Вздор! Я сама с ним поговорю.
На это я ничего не сказал.
Мы прибыли в аэропорт за четверть часа до посадки.
Потом поднялись на борт, там уже находилось пять-шесть пассажиров. Берта устроилась в кресле рядом с проходом, глубоко вздохнула и сказала:
— Я голодна, Дональд, сбегай, пожалуйста, в киоск и принеси мне плитку шоколада.
— Уже нет времени.
— Не будь упрямым ослом. Еще две минуты до отлета. Вон и дверь открыта.
— Я думаю, твои часы отстают.
Она со вздохом откинулась назад, закрыла глаза. Мужчина, сидевший в нашем ряду около окна, исподтишка бросил на нее испытующий взгляд.
— Все в порядке, Берта? — спросил я.
— Все хорошо, только у меня ноги подкашиваются.
Нет пищи — нету сил! Эти доктора высушили меня.
Мужчина у иллюминатора показал часы на запястье и слегка постучал по циферблату. По его часам до отлета оставалось три с половиной минуты.
— Мои, — сказал он, — ходят с точностью до секунды.
Берта повернула к нему голову.
— Да, я знаю, — проговорил я, — ее часы немного отстают. Видите, мои тоже абсолютно точны. Я их сверил в аэропорту. — Я вытащил свои карманные и показал ему: они показывали то же время, что и у него.
Пассажир у иллюминатора собрался что-то сказать, но передумал и отвернулся к окну.
Взревели моторы, какой-то опоздавший тип взбежал в последний момент на борт.
Берта Кул посмотрела на свои часы, повернулась ко мне с недоумением и закипающим гневом. Две минуты и пятнадцать секунд спустя самолет начал выруливать на взлет.
Когда мы оторвались от земли и рев двигателей превратился в мерный укачивающий гул, Берта начала клевать носом. Мужчина наклонился ко мне, его губы чуть ли не приникли к моему уху:
— Вы все правильно сообразили насчет времени, не так ли?
— Да.
Он рассмеялся:
— Вы меня извините, но я… интересуюсь психологией.
— Интересный предмет.
— Вы были в санатории в Спрингсе?
— Не я, леди.
— Я слышал, как леди прошлась насчет докторов.
Достаточно сильно было сказано.
— О, да. Леди это умеет.
Мужчина у иллюминатора стал смотреть в окно. Потом снова повернулся ко мне:
— Леди на диете?
Я утвердительно кивнул.
Устроился поудобнее в кресле. Но что-то мешало закрыть глаза. Пассажир-психолог вновь повернулся ко мне, и я ощутил на себе его взгляд. Без сомнения, он сосредоточенно разглядывал меня. Я открыл глаза. Он поспешно отвел свои.
Я жестом попросил его пригнуться поближе и прошептал:
— Доктор хочет, чтобы она умерила свой аппетит. У нее был грипп и воспаление легких. Она сбросила чуть ли не сотню фунтов. Доктор советует нынешний вес сохранить.
Она никогда себе ни в чем не отказывала. И любит поесть.
А сейчас оставьте меня в покое и дайте поспать.
Он сначала, казалось, удивился, затем рассмеялся.
— О’кей, — сказал он.
Я подремал как раз до того момента, когда мы начали снижаться. Мужчина рядом со мной похлопал меня по колену.
Двигатели уменьшили обороты, а он, понизив голос, торопливо спросил:
— И долго она существовала со своим чудовищным весом?
— Не знаю.
— Вам предстоит нелегкий труд — удерживать ее в рамках…
— Мне — нет.
— Вы разве не родственники?
— Нет.
На мгновение он показался мне разочарованным. Потом я услышал от него интересное предложение:
— Я смогу помочь вам и одновременно провести интересный психологический опыт, если вы, разумеется, согласитесь… Держу пари, давно уже ни один мужчина не обращал на нее внимания как на женщину. Я немного поухаживаю за ней… на этой стоянке… А вы понаблюдайте. Увидите, что произойдет.
— Только не под мою ответственность.
— Мне бы хотелось попробовать как психологу. Это будет интересно.
— Ладно. Дерзайте.
Самолет плавно приземлился. Стюардесса объявила:
«Стоянка десять минут». Большинство пассажиров потянулось к выходу.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил я Берту.
— Я слаба, как котенок.
— Этого следовало ожидать… после болезни.
— Я проголодалась! Хочу плитку шоколада.
Она прошла в зал ожидания, увидела киоск, пересекла зал и купила две плитки шоколада.
Мужчина, тот, что сидел у иллюминатора, подошел к Берте и что-то ей сказал.
Берта устремила на него свои твердые как алмаз глаза. Он одобрительно отозвался о ее костюме, затем вроде бы собрался отойти, но передумал и что-то добавил еще — такое, от чего Берта заулыбалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11